Пятое Евангелие - Филипп Ванденберг Страница 23

– Дурная история, – внезапно заметил Клейбер, когда они направлялись в его автомобиле, черном «мерседес-понтон», к центру города. Словно отгадав мысли Анны, он серьезно спросил: – Вы были счастливы?

Анна не сразу поняла смысл вопроса.

– Ты имеешь в виду с Гвидо?

Она пожала плечами. В данный момент Анну больше занимало то, что произошло после смерти мужа. Она в который раз поняла, что ей удалось загнать мысли, связанные со смертью Гвидо, в один из далеких уголков сознания.

– Я приехала не для того, чтобы поплакать у тебя на плече, – сказала она наконец. – Мне нужна твоя помощь, чтобы ном ять, в какую передрягу я попала, понимаешь? Если так будет продолжаться и дальше, я просто сойду с ума!

Клейбер похлопал Анну по руке.

– Успокойся, прошу тебя. Ты можешь полностью на меня положиться.

Она с удовольствием отметила, с какой нежностью прикоснулся к ней Клейбер, и тут же взорвалась:

– Я боюсь, понимаешь? Я ужасно боюсь неизвестности. Это самый сильный страх, который только может быть. Не знаю, понимаешь ли ты меня!

– Я этого не понимаю, – серьезно ответил Клейбер. – Но хочу попытаться понять тебя. Сейчас ты здесь, а твои проблемы остались где-то далеко.

– Нет, нет и еще раз нет! – закричала Анна раздраженно, и Адриан испуганно отдернул руку. – Именно поэтому я сюда и приехала. Я надеюсь, что смогу подойти к разгадке ближе хотя бы на один шаг.

Клейбер молчал. Он не мог понять, что имела в виду Анна, но чувствовал, что ей пришлось пережить нечто действительно страшное. И было бы как минимум нетактично пытаться представить все в таком свете, словно в этом виновато лишь ее воображение. Анна взглянула на Клейбера. В нем действительно не чувствовалось страха. Она видела человека, который несмотря ни на что будет идти к своей цели, – это качество наверняка помогало ему на поле боя в Корее и во Вьетнаме. Анна, в свою очередь, знала, что отсутствие любого страха иногда граничит с глупостью, но до сих пор прекрасно жила с этим знанием.

– Я рассказала тебе далеко не все, – заметила Анна, когда они съехали с автобана на Порт-де-Баньоле и свернули на улицу Бель-Гранд.

– Не все?

– Я хочу разыскать здесь, в Париже, немецкого профессора, который, возможно, является единственным человеком, способным разобраться в происходящем.

– Как его зовут?

– Марк Фоссиус.

– Никогда не слышал.

– Плохо то, что его посадили в сумасшедший дом. Ты должен будешь помочь мне разыскать его.

– Найти немецкого профессора в парижском сумасшедшем доме?

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – призналась Анна, – но встреча с этим человеком имеет для меня огромное значение. И настоящий момент он моя единственная надежда.

Клейбер резко затормозил и припарковался с правой стороны улицы, по которой они ехали.

– Я начинаю кое-что припоминать, – сказал он. – В газетах сообщали о профессоре, который в Лувре выплеснул кислоту на картину Леонардо да Винчи…

– Как раз о нем я и говорю, – прервала его Анна.

– Но ведь он сумасшедший! Его упрятали в дурдом, ты это понимаешь? – воскликнул Клейбер и постучал указательным пальцем по виску.

– Очень может быть, – возразила Анна терпеливо, – но когда я думаю о событиях последних недель, которые мне пришлось пережить, то его поступок не кажется мне таким уж ненормальным.

Клейбер вцепился обеими руками в руль и, застыв, смотрел через лобовое стекло на улицу. Он молчал, но Анна могла представить себе, о чем он думал.

– Я знаю, – сказала наконец Анна, – трудно понять, а уж тем более поверить во все, что ты услышал. И я была бы не вправе обижаться, даже если бы ты решил, что у меня не все в порядке с головой. Иногда я сомневаюсь в собственном рассудке.

– Не говори глупостей! – ответил Клейбер. – Я не вижу никакой связи между сумасшедшим профессором и твоей историей. Хотя… – Он сделал паузу. – Их объединяет то, что первая представляется мне такой же странной, как и вторая. Мне кажется, что ни один нормальный человек не станет обитать серной кислотой бесценную картину. Я бы даже сказал, остается только пожелать профессору, чтобы его признали

невменяемым, в противном случае он не будет рад жизни из-за требований возместить ущерб.

Анна покачала головой.

– Я уже не раз думала обо всем этом. Психические расстройства могут иметь самые разные причины, могут возникать и исчезать под влиянием непредсказуемых факторов. Человек, совершающий поступок, подобный тому, на который решился Фоссиус, вряд ли может быть абсолютно сумасшедшим. Ненормальным может быть его поступок, но в то же время он будет оставаться выдающимся ученым в своей области.

Ее объяснение прозвучало довольно убедительно, но оставался вопрос, на который пока не было ответа, и Клейбер задал его:

– Каким образом Фоссиус связан с событиями, происходящими с тобой?

Анна улыбнулась, но Адриан прекрасно видел, что эта улыбка грустная.

– В действительности есть лишь одно слово, которое связывает нас. Эго имя, и довольно редкое: Бараббас.

– Бараббас? Ни разу не слышал.

– Вот именно. Это имя упоминается в пропавшем пергаменте, который был у Гвидо. По крайней мере, так утверждал один известный специалист в области коптской истории, к которому я обратилась за советом. Именно он упомянул имя профессора Фоссиуса, который занимается исследованием этой странной исторической личности.

– Теперь я понял! – воскликнул Клейбер. – О чем еще идет речь в древнем пергаменте?

– Этого я не знаю, – ответила Анна. – На следующий день после моего визита тот ученый бесследно исчез вместе с копией пергамента.

Клейбер покачал головой.

– Это какое-то сумасшествие, настоящий бред! – сказал им. – Мы должны разыскать этого Фоссиуса, и мы это сделаем! Мне удавалось разыскать и не таких людей. Нет проблем!