Химчистка для невидимок - Валентина Андреева Страница 23

Я достала листок с адресом Максимовых и, несмотря на то, что помнила его наизусть, прочла по бумажке.

– Прекрасно! – обрадовался Николай Иванович. – Я смогу доехать с вами прямо до центральной площади. По пути покажу, как проехать к Святому источнику. А заодно и еще к одной святыне – кургану. В нем захоронены останки трехсот воинов из отрядов арзамасского и рязанского ополчения. 30 марта 1608 года полегли в битве с поляками – единственный раз, когда крепость не спасла город. Кстати, через два года из Зарайска отправился на освобождение Москвы один из отрядов Первого народного ополчения под руководством воеводы Дмитрия Пожарского… О! Вот, вот, взгляните, проезжаем ново-русские особняки! Форменное безобразие! Строят на месте старых деревянных построек, которые имели подлинную историческую ценность! Без-зобразие!

– Николай Иванович, – попыталась отвлечь экскурсовода Алена, – а чем еще славится ваш Зарайск?

– Обязательно побывайте в Кремле. Это единственная в Московской области хорошо сохранившаяся крепость. Ну, что еще… Ах, да! У нас имеется уникальная электрифицированная узкоколейная железная дорога с уникальными же локомотивами. Такого нигде больше не увидите. Впрочем, так и так не увидите – надо заранее заказывать на заводе пропуска. Ну да я вам поясню: опоры контактной сети электричества на ней деревянные, а некоторые из них по мере необходимости могут перемещаться вместе с путями. Так из карьера возят нашу знаменитую глину. Сейчас направо… Вот она, наша старая часть города. Центральная площадь! Ильинская церковь, Троицкая, Благовещенская… Торговые ряды постройки восемнадцатого века, современные торговые палатки, автостанция… Меня, если не трудно, вот на этом пятачке высадите… Какое счастье, дождь кончился!

Наташка послушно остановилась. Николай Иванович торопливо полез в карман куртки с явным намерением рассчитаться за доставку. Наши спаянные в едином порыве протеста голоса заставили его руку дрогнуть и застрять в кармане, а прохожих, неспешно направляющихся по своим неспешным делам, шарахнуться в сторону и уже оттуда с опаской ожидать продолжения.

– Ну, приятно было познакомиться, – раскланялся Николай Иванович, открывая освобожденной дланью дверцу в свою родную Заразскую обитель. – Заходите ко мне в музей, буду искренне рад. Да, чуть не забыл! В двенадцати километрах отсюда Музей-усадьба Достоевского – село Даровое. Лесной массив там и поныне зовут Фединой рощей.

Мы послушно кивнули.

– Вам сейчас вот здесь следует повернуть и мимо стен Кремля, кстати, высотой они в девять метров, а толщина – три, прямо по дороге вниз. Дальше любой подскажет.

Центр города остался за спиной, и глазам открылся совершенно иной мир. Чем дальше удалялись, тем больше поражались: старые дома с высокими заборами разделялись множеством узких улочек, которые, устав от кратковременного одиночества, старались пересечься с соседками или весело сбежать вниз со склона и притаиться в траве. К ним присоединялось несчетное количество тропинок, в свою очередь, разбегающихся в разные стороны. Наша «Шкода» смотрелась среди этого веселого, но полного собственного достоинства уголка Зарайска весьма нелепо.

Нужный нам адрес отыскали не сразу, изрядно попетляв по окраине. Одиночных прохожих наша тупость не раздражала. Более того, когда, очередной раз крутанувшись, остановились – опять там же, где получили последнюю справку, вторично прервав разговор двух милых бабулек, они нас от души пожалели. За бестолковость.

Минут через пять мы ошарашенно таращились на пустой участок и безжалостно выставленные на всеобщее обозрение обгорелые остатки бревен дома номер двадцать шесть, в котором, если верить паспортным данным, должны были проживать Максимовы. Каким-то чудом уцелела часть забора. Летом следы пожара, наверное, хоть немного маскировали кусты и буйное разнотравье.

Не веря своим глазам, я потрогала покосившуюся штакетину. Она рассерженно проскрежетала и осталась у меня в руках.

– Не смей ломать чужой забор! Людям и так досталось, – прошипела Наташка, настороженно наблюдая за приближающейся немолодой женщиной с сумкой в одной руке и веником-голиком в другой. Она остановилась рядом с нами и с сочувствием взглянула на пепелище.

– Да-а-а. Вот горе-то какое! Вам, наверное, в администрации города адрес дали, вы хотите этот участок купить? – Женщина оглянулась на нашу машину. Наташка ответила согласием, мы с дочерью ответили отказом. – Ну и правильно, – согласилась она непонятно с кем. Здесь у нас хорошо, тихо. Москвичей много, своих тоже, рязанских… Кто на пенсии, так и зимой живут. Вот только лучше бы другой участочек подобрали. Я понимаю, что дешево продают, лишь бы сбагрить. Претендентов-то нет, зато есть жалобы от местного населения…

– К-какие жалобы? – заикаясь, спросила Наташка. Предчувствуя нехорошие вести, мы невольно сплотили ряды.

– Я тут неподалеку живу, – охотно пояснила женщина. – Не хочу брать грех на душу, чтобы вы потом обвинили меня в том, что не предупредила… Совсем недавно на этом участке дом сгорел, прямо вместе с хозяевами. Среди ночи как полыхнуло-о-о! Мы и опомниться не успели. Бревна-то старые, сухие, а погода жаркая стояла… Мужики хотели сунуться, да побоялись. И правильно. И Лиду бы с сыном не спасли, и сами погибли. Только ее душенька с тех пор здесь так и мается. Сама за себя говорить не буду – не видела, а вот другие люди видели – ходит она тут на пожарище по ночам, все выход ищет…

Если Наташка приняла какое-либо решение, удержать ее от исполнения – дохлый номер. А о том, что она его в данный конкретный момент приняла, свидетельствовали ее подогнувшиеся коленки. Я покорно позволила подруге съехать по мне в потускневшую замурзанную траву, невольно потеснив дочь в сторону, и только потом попеняла Наташке на необдуманность поступка. Она никак не среагировала. И даже не поблагодарила женщину, предложившую ей подстелить под зад голик.

– Она сейчас встанет, – уверила я. – Как только влага небесная до трусов дойдет, сразу и поднимется. – Но, на всякий случай, протянула подруге руку. Сообразит – уцепится. – Скажите, этот дом принадлежал Максимовым?

– Сначала Воробьевым, Лидиным родителям, а последние несколько лет она здесь с сыном жила, аккурат до пожара. Так и похоронили в родительских могилках. Деньги на похороны хотели по домам собрать, да не понадобились – Лидин муж потратился. Хоронить-то там, конечно, нечего было. Косточки собрали да кремировали. А так отпели, все как положено. Вот только фотографии на памятнике давнишние. И Лида там молодая, и Стасик маленький. Была у Конкиных старая фотка, Максимовы вместе с ними на Пасху фотографировались. Они ее и разрезали. Еще у Кудряшова Лидины снимки были – хорошие, так он их не дал.

– А вы не знаете, где Максимовы до переезда в Зарайск жили?

– Старики Воробьевы здесь, в Зарайске, и родились. А Лида с сыном из Москвы приехала. Ему свежий воздух требовался, астмой болел. Они все неразговорчивые были – что старики Воробьевы, что сама Лида. Но добрые, безотказные. Только один Стас общительный, да вот беда, от него через минуту у всех головы начинали трещать. Уж такой всезнаистый малый! Бывало, встретит – заговорит.