Свои грабли бьют не больно - Михаил Серегин Страница 23

– Вот! – Я показала ему остатки лампочки.

– Как же ты так умудрилась? – укоризненно спросил он.

– От Заразы отбивалась, – хмуро пояснила я.

– Лампочкой? – Сашка уставился на меня, и по его лицу было видно, что он сильно сомневается в целостности моего рассудка – а что? От такого привалившего счастья можно и с ума сойти!

– Что было в руках, тем я на нее и замахнулась! – буркнула я и пожаловалась: – Ты знаешь, Саша, она какая-то неадекватная! Не скажу, что мы с ней были нежно привязаны друг к другу, но раньше она на меня все-таки не бросалась. Похоже, Куркуль ее покусал, и она теперь тоже контуженная.

– Утром я ее поймаю и разберусь по-свойски и с ней, и с Куркулем, – нехорошим тоном пообещал муж и спросил: – Только вот что мы сейчас-то делать будем? У нас на даче все лампочки с маленьким цоколем, они сюда не подойдут!

– Давай попробуем работать при свечах? – предложила я.

– Ага! – недовольно покивал головой муж. – Эдакий романтический вечер в яме!

– Тогда предложи что-нибудь сам! – рассердилась я и отвернулась.

– Ладно! – нехотя согласился он. – Давай попробуем!

Предварительно закрыв дверь и даже заперев ее, чтобы Зараза снова не покусилась на наш дом, мы вернулись в яму. Работать при одной свече, которую мы к тому же, чтобы не привлекать внимания, и зажгли-то только спустившись, – удовольствие не из приятных. Сначала мы с ним дружно светили прямо над землей в поисках блестящего пятачка металла, а когда нашли, мне пришлось положить на него руку, пока Сашка пытался установить свечу, постоянно норовившую упасть.

Но вот он подпер ее со всех сторон землей, и мы принялись выколупывать золото из земли. Судя по размерам, это должна была быть какая-нибудь золотая супница или что-то в этом духе, и мы очень старались не повредить ее. Но стоило нам немного освободить этот предмет из земли, как она осыпалась обратно. От наших движений пламя свечи постоянно колебалось, и бродившие по стенам ямы тени лично в меня бодрость не вселяли, даже мой природный авантюризм понемногу улетучился.

Мне почему-то вспомнилось, что Яхонт-Изумрудова считали чернокнижником, алхимиком, спиритом, некромантом и все такое прочее, а главное, то, что погиб он насильственной смертью без покаяния и его дух вполне может здесь бродить, охраняя принадлежавшие ему при жизни сокровища. При свете дня подобная чушь мне и в голову бы не пришла, но у ночи свои законы, и она порой не прочь нагнать жути на тех, у кого нервы послабее, то есть, как оказалось, на меня.

– Ну все! Больше не могу! Я иду домой! – решительно заявила я, прислоняясь спиной к стене ямы, и мне за шиворот тут же посыпалась земля, отчего я окончательно взбесилась.

– Ты сошла с ума! – пораженно сказал муж. – Оставить это, – он ткнул пальцем в то, что я считала супницей, – здесь?

– Ничего за ночь с этим, – я тоже ткнула пальцем в ту сторону, – не случится! Раз Зараза прибежала к нам, значит, Куркуля дома нет. Гастарбайтеров все последние дни тоже не видно! Пожарный – в Москве! Кто может на это покуситься? Никто! А завтра утром, со свежими силами да еще при свете дня мы быстро все отсюда достанем!

Сашка немного подумал, а потом сказал:

– Рискнем! А то я, честно говоря, уже тоже умотался!

Вернувшись в дом, мы с ним решили выпить чаю, потому что от земли и пыли в горле ужасно першило. Устроившись на веранде, мы синхронно положили гудевшие ноги на стулья и принялись блаженствовать.

– Нужно будет очень умно ее продать, – сказала я. – На ней же, как и на вилке, тоже должен быть герб и вензель.

– Кого ее? – недоуменно спросил Саша.

– Супницу, – ответила я.

– А с чего ты взяла, что это супница? – удивился он.

– Не знаю, наверное, по аналогии с вилкой.

– Мы с тобой скажем, что она тебе или мне в наследство от деревенской бабушки или прабабушки досталась, – предложил Саша. – Во время голода люди свои вещи, несмотря на их реальную стоимость, на продукты меняли, потому что жизнь дороже, вот так эта супница, – хмыкнул он, – бабульке и досталась. У тебя в роду деревенские есть?

– Чего нет, того нет! – ответила я. – А у тебя?

– Тоже нет!

– Тогда отпадает, потому что это легко проверить, – решительно заявила я. – К тому же я не помню, был перед революцией голод или нет.

– Не знаю, – задумался он. – Война была, а вот голод!.. – а потом предложил: – Тогда скажем так: этот Антихрист распродавал свое имущество, чтобы достать деньги на опыты, и таким образом эта штука оказалась у кого-то из наших предков.

– Тоже шито белыми нитками, – покривилась я. – Ну ничего! Потом какое-нибудь стоящее объяснение придумаем! Это не к спеху, – успокоила его я. – Но первым, как я и говорила, мы поставим парник, а с шубой можно подождать – май на дворе. А после парника можно будет и о машине подумать. Ты какую хочешь?

– Маруся! Давай не будем делить шкуру неубитого медведя, – заметил он и потянулся. – Пошли спать, что ли!

– Пошли! – согласилась я. – А то я так устала, что просто с ног валюсь.

– Теперь-то ты поняла, как я сам за эти дни вымотался? Думаешь, это просто: столько земли перекопать, а потом вытащить?

– Понимаю, Сашенька! – ласково сказала я. – Зато ты представляешь, какая жизнь нас ждет впереди? Сказочная!

Я уже поудобнее устраивалась у Сашки на плече, уже щелкнула выключателем и погасила свет, но вот заснуть нам не удалось. Со двора раздался такой грохот, что мы просто подскочили на постели и уставились друг на друга.

– Землетрясение? – ошеломленно спросила я. – Или где-то поблизости снаряд упал? По телевизору постоянно говорят, что они сейчас то и дело падают или рвутся!

– Тогда здесь уже ни одного целого стекла не было бы! – возразил мне муж.

– Может, самолет упал? – предположила я.

Вместо ответа он только постучал костяшками пальцев мне по лбу.

– Скорее это у Жлоба на участке сарай рухнул, – сказал он. – Поставили его на соплях, вот он и свалился. Может, там эти рабочие с местными девчонками любовью занимаются, вот он и не выдержал накала бурных страстей.

– Рабочих давно уже не видно, но посмотреть все равно надо! – твердо заявила я. – Вдруг кому-нибудь нужна помощь?