Школа безумия - Эйвери Бишоп Страница 23

— И никаких кошмаров?

— Никаких.

— Это хороший признак, правда?

— Пожалуй.

— Эмили, на прошлой неделе вы сказали мне, что вам дважды снился один и тот же кошмар. Прошла целая неделя, а кошмаров больше не было. Я бы сказала, что это хороший признак.

Была вторая половина дня пятницы. Это означало, что мы являли собой ту же картину, что и каждую неделю: облаченная в очередное яркое богемное платье, Лиза, скрестив ноги и выпрямив спину, сидела перед столом на сетчатом эргономичном кресле с блокнотом на коленях. Я же сидела с правой стороны кожаного дивана, поставив рядом с собой мою сумочку. При этом я старалась не чувствовать себя такой маленькой и ничтожной, как то обычно бывало во время сеансов терапии.

— Ваша пациентка когда-нибудь убивала себя? — спросила я, глядя на часы ручной работы на стене.

Лиза молчала.

Я снова переключила внимание с часов на Лизу. Она все еще смотрела на меня, но ее лицо было другим. Оно как будто окаменело, чего я за ней раньше не замечала.

— Извините. Это не мое дело. Просто… Сестра Оливии сказала, что у той была депрессия. И она принимала лекарства. Она не упомянула психотерапию, но меня всю неделю мучил вопрос, помогло бы ей это или нет. Возможно, она обращалась к психотерапевту, и та пыталась помочь ей справиться с депрессией. Возможно… возможно, они приложили мало усилий. Или же наоборот, терапевт сделала все, что могла. Возможно, она подталкивала Оливию изо всех сил, но это уже не имело никакого значения.

Я умолкла, покачала головой и снова взглянула на настенные часы.

— Мне интересно, как бы я поступила, будь Оливия моей пациенткой. Нет, я понимаю, что она не могла быть ею, потому что у нас общая история, но допустим, мог быть кто-то в психическом состоянии Оливии. Зная то, что я знаю сейчас… Интересно, как сильно я бы подталкивала ее, чтобы добраться до первоисточников депрессии? Я задаюсь вопросом… обо многих вещах, потому что это мой самый большой страх: пациент кончает жизнь самоубийством, а я знаю, что я могла бы это предотвратить.

Лиза поерзала на кресле и мягко откашлялась.

— Все терапевты, кого я знаю, боятся одного и того же, Эмили. Увы, они не боги и потому не всесильны. У вашей подруги мог бы быть лучший терапевт в мире, она могла бы посещать лучшего психиатра, который прописал бы ей самое лучшее лекарство, но все это могло бы не сыграть никакой роли. Наша работа — помогать людям, но в конечном итоге люди сами должны хотеть помочь себе в первую очередь.

— Вы думаете, что Оливия не хотела помочь себе?

— Я не знала ее. Знаю лишь то, что мне рассказали вы.

Я снова уставилась на часы, не зная, что еще сказать. Обычно мне нравились эти сеансы — само присутствие Лизы часто успокаивало меня, — но сегодня быть здесь мне не хотелось.

Всю неделю я думала о том, как Карен наверняка неправильно расслышала Оливию, когда та назвала женщину, которая спала с ее женихом, призраком. Скорее всего, я поделилась бы этим с Лизой — она бы выслушала и дала мне совет, — но я уже успела многое испортить.

Потому что я солгала ей. Мне все еще снился кошмар. Я видела себя в коридоре школы. Мне навстречу шла девушка, с запястий которой стекала кровь. Каждый раз, когда я закрывала глаза, она была там.

Лиза продолжала наблюдать за мной, ожидая, что я заговорю. Когда же я не заговорила, она тихонько откашлялась.

— У ваших пациентов все хорошо? В прошлый раз вы упомянули новую пациентку. Ту, что режет себя.

— Хлоя. Видела ее буквально вчера. Половина сеанса была потрачена на ее мать. Все пыталась завершить официальную часть, чтобы поговорить с девушкой наедине.

— И каковы ваши первоначальные мысли?

— Во время нашего вчерашнего сеанса у меня появилось ощущение, что, возможно, она лесби. Или, по крайней мере, колеблется. И дома из-за этого напряженная обстановка. Мать обмолвилась, что они каждую неделю ходят в церковь. Возможно, Хлоя боится открыться своим родителям и режет себя, чтобы уйти от этого разговора.

Я не стала говорить, как все время думала о Грейс. Как в Хлое мне мерещилась тень Грейс. Как она, ссутулив плечи, сидела на кушетке. Как всякий раз, когда Хлоя говорила, я слышала эхо голоса Грейс.

— Как ваш сон в последнее время?

— Отлично.

— А ваши отношения с Дэниелом?

— Не хочу говорить о Дэниеле.

Лиза продолжала сверлить меня глазами. Добрая минута прошла в молчании, мы обе смотрели друг на друга. Затем Лиза, которая никогда не отступала, улыбнулась.

— Напомните мне, как долго вы с ним помолвлены?

— Я сказала, что не хочу говорить о Дэниеле.

— Лет пять, если не ошибаюсь?

Она знала, что преувеличивает временные рамки. Она делала это нарочно. Чтобы спровоцировать меня.

— Если бы вы сегодня пришли домой и сказали бы Дэниелу, что хотите, чтобы свадьба состоялась в следующем месяце — или, черт возьми, на следующей неделе, — как вы думаете, что он ответил бы? В конце концов, вы сообщили мне, что он всегда торопил вас назначить дату свадьбы, всегда говорил, как сильно хочет детей. Но недавно я заметила, что вы его почти не упоминаете. Прошел как минимум год. Вы все еще вместе?