Бегемот под майонезом - Дарья Донцова Страница 23

– Это ее особняк, – возразил Гена, – и это единственная просьба, которую моя мать высказала.

– На хрена ты женился? – разозлилась Ирина. – У тебя же мама есть! Она, по-твоему, самая умная, красивая, замечательная…

– Верно, – согласился Геннадий, – отцу с ней здорово повезло.

– А тебе нет, значит!

– Верно.

– В смысле? Я не поняла!

– Мне не повезло с женой. Согласен полностью!

– Подонок!

Послышался смех, потом Гена продолжил:

– Ты любишь людям в глаза говорить, что о них думаешь. Когда я пытался тебе объяснить, что это невоспитанно, не надо никого обижать, то всегда слышал в ответ: «Пусть знают, какие они мерзавцы. За глаза сплетничать не стану, прямо и честно в лицо всегда говорю».

– Да, – подтвердила певица, – честность прекрасное качество.

– А когда я тебе без обиняков объяснил, что мне с тобой не повезло, то мигом стал подонком! А что такого? Я тоже честный!

– Я прекрасная жена, самая талантливая певица, терплю вас всех, ни с кем не ссорюсь. А ты гад и подонок!

– У меня другое мнение. Как супруга, ты полный ноль. В кровати бревно, готовить не умеешь, эгоистка и скандалистка. Я тебе это в лицо честно говорю.

Гена опять рассмеялся.

– Не нравится, когда с тобой по-твоему себя ведут? Слушай, нам давно пора расстаться! Навсегда. Детей нет, совместного имущества тоже, делить нам нечего.

– Отлично, собирай шмотье и сваливай! Прямо сейчас! Я только обрадуюсь!

– Дорогая, ты попутала берега. Я нахожусь в доме моих родителей. Я сын хозяев. А ты пришлая, собирать котомку тебе придется.

– Только такой неудачник, как ты, до смерти живет с любимой мамулечкой!

– Да, мне повезло появиться на свет в богатой и любящей детей семье. А ты можешь отправиться к своей мамаше в психушку, где она не первый год живет. Бедняга не знает, что ты, выходя замуж, объявила Ренату Львовну покойницей. Думала, что биографию будущей невестки изучать глупые Буркины не станут. Ошибочка вышла. Все знают: отца у тебя нет, а мамаша твоя буйная сумасшедшая. Просто мы молчим, чтобы тебя не смущать.

Стало тихо, потом Ира закричала:

– Мне сваливать? Не дождешься! Отсюда … ты со всеми придурками. Я знаю правду про каждого! Твоя мамаша в детстве убила одноклассницу, ее посадить следовало. Да Матвей девчонку спас! Заплатил кому надо, и все тихо завершилось. Она с детства убийца! Прикидывается лапочкой! Кружечки всем купила! Каждому картинку подобрала! Ха! У твоего папаши коты на чашке. Почему? Он что, животных любит? Почему тогда дома их не завел? Нет! Котяры говорят о привычке докторишки ни одной бабы мимо не пропускать. Всех! Володька с Любкой получили лисиц. Просто в точку – оба хитрые вруны! Две придурковатые тетки, Верка и Олька, – медведей. Снова правильно. Они жирные, в голове вертятся мысли, как у Буратино: вкусно поесть да денег надыбать. У деда тигр. Браво, Ленка, браво. Не смог Матвеюшка доченьку обдурить, просекла она, что папашка кровожадный хищник. Улыбочка у него зверская. А у нас аисты! Твоя мамаша прикидывается, что не знает про наши проблемы, а на чашках аисты намалеваны. Она в курсе, что я ЭКО не первый раз прохожу. И получите птичку! Что уставился? Я на каждого досье собрала! Гонишь меня вон? Забыл, что у нас брак заключен? Все имущество пополам делится!

– Только если оно совместно нажито, – отбрил Гена, – кстати, у меня ничего нет. Все оформлено на родителей. Ты уйдешь голой! Оборванкой вошла в семью? Нищей и уйдешь!

– Вот правда о кружечках. Вся семья дерьмо, а гости ослы! Им всем положены чашки с ишаками. Твоя мать – сумасшедшая. Злая гадина! – выпалила супруга.

Раздался треск, визг, потом такой звук, словно упал мешок в воду.

– Генка! Урод! – завопила Ирина, – гад, сволочь! Я ногу сломала! В луже лежу! Немедленно помоги!

– После такого разговора ты мне никто, – ответил супруг, – ненавидишь нас всех? Ну и уходи. До свидос!

– Нога болит ужасно, – заплакала Ира, – дождь хлещет! Ты должен меня пожалеть!

– Конец истории, – заявил Гена, – я спать хочу, а ты хоть сдохни. Мне это по барабану. Похороню, забуду и другую найду!

– Ты еще пожалеешь! – заорала Ира.

Я вышла из ванной, и в ту же секунду оттуда раздался грохот и звон! Пришлось вернуться. Я увидела такую картину: разбито стекло в раме и зеркало, раковина треснула, в ней лежит здоровенный камень. Я высунулась в окно и уловила запах дорогого мужского одеколона, хорошо мне знакомого, я покупаю такой для мужа.

– Кто здесь?

– Не видишь? – закричала Ирина. – Беги сюда. Живо! Я замерзаю! Ногу сломала!

Жена Гены находилась в состоянии истерики. Определенно не стоило с ней спорить, говорить, что ночь теплая, дождь моросит.

– Сейчас что-нибудь придумаю, – пообещала я.

– Не фиг размышлять, – разозлилась Ирина, – вали сюда! На рысях.

Я направилась к двери.

– Эй! Ты куда? – завопила Ирина.

Пришлось опять высунуться из окна.

– Хочу к вам выйти!

– Лезь в окно! – приказала грубиянка.

– Боюсь застрять, – объяснила я.

Ира всхлипнула и упала на спину. Я выбежала в коридор, в нос мне опять ударил аромат дорогого мужского одеколона. Я домчалась до входной двери и вскоре очутилась около Ирины, возле которой уже сидел на корточках Буркин.

– Мой чемодан у Лены, скорей! – крикнул он.

Я бросилась в дом, поднялась на второй этаж и распахнула дверь спальни Елены Матвеевны. Та мирно читала в постели книгу.

Увидев меня, она отбросила том и схватила халат.

– Что случилось?

– Срочно нужен чемодан Алексея Николаевича, – сказала я.

Надо отдать должное супруге Алексея, та не стала задавать вопросов: кому, зачем, что случилось, молча вскочила, открыла секретер, взяла кейс и осведомилась:

– Где больной?

– На улице, там, куда выходят окна ванной Геннадия, – отрапортовала я.