Ассистент убийцы - Валерий Шарапов Страница 23

Костин в нерешительности посмотрел на обеих женщин, стоявших у куста, заметил, что те утратили бдительность и о чем-то оживленно болтали, и негромко, не шевеля губами, сказал:

– Папиросы я тебе не дам, дружок, потому как вредно это. А пистолет на, держи, только не оборачивайся, а то мать увидит. – Опер незаметно достал из-за пояса свой табельный «ТТ», вынул из него магазин с патронами.

Паренек жадно схватил оружие, щелкнул предохранителем и взвел курок.

– Хватит! – Веня положил руку на ствол и забрал у мальчика пистолет. – Подержал и будет. А теперь рассказывай.

Данька поморщился, еще раз глянул на мать и на всякий случай уточнил:

– А может, все-таки дашь папироску?

Костин похлопал себя по карманам.

– Я курево, похоже, дома оставил, – без малейшего угрызения совести соврал он.

– А тот дядька мне дал, – сказал паренек и с сожалением вздохнул.

– Что дал?

– Папиросу.

– Кто?

– Тот чахоточный.

– Погоди, дружок. Мне ваша соседка сказала, что ты тут беспалого видел.

– Видел. О нем и речь.

– А почему ты его чахоточным зовешь?

– Так он кашлял не переставая. Я сюда, на озеро, в самую рань заявился. Есть у меня тут место прикормленное, там окуньки хорошо клюют. Сижу я, значит, под корягой, удочку забросил, а самому так курить захотелось…

– Ну ты даешь, малой! Курить ему захотелось!

– Да, захотелось. Сам-то я махорку курю. У меня кисет есть, я его от мамки в сарае под крышей прячу. Там темно, и пауки водятся размером со сливу, сети свои плетут. Я-то их не боюсь нисколько, а вот мамка…

– Боится мамка пауков?

– Еще как! Что с них, баб, взять?

Веня сдержал улыбку и спросил:

– А ты, значит, не боишься?

– Естественно.

– Ладно, храбрец, про беспалого рассказывай.

– Так вот, стою я по колено в воде, смотрю на поплавок, лезу за кисетом и – ну ты подумай! – роняю его в воду! Такое зло меня взяло. Тут вдруг слышу, в кустах шуршит что-то! Потом там что-то плюхнуло. Я удочку вытянул, вышел из своего укрытия. Вижу, мужик какой-то стоит. Сам худющий, в руках папироса дымит.

– А одет он как был?

– В плаще, под ним свитер, а еще сапоги у него солдатские, кирзовые.

– Ясно. Дальше что?

– Не выдержал я и кричу ему: «Дяденька, дай закурить». Он как меня услыхал, так свою папиросину едва не выронил. «Ты кто?» – спрашивает. Я говорю: «Данька я». Он: «А ты чего тут делаешь?» – «Рыбу ловлю. Что еще тут люди в такое время делать могут?» Он оскалился, сунул мне пачку и деру. Вот когда он папиросы мне давал, я и увидел, что у него на руке трех пальцев нет.

Старший лейтенант посмотрел в сторону озера и понял, что следственная группа уже собирается отправляться восвояси.

– А когда, говоришь, дело было? – спросил он.

– В понедельник, часов в пять утра. Да ты не сомневайся, дяденька. Это беспалый ту тетеньку убил. Я ведь когда к своей коряге шел, в камышах никакого мешка не было, а когда с беспалым встретился, он там уже лежал. Только тогда я на него внимания не обратил. Откуда же мне было знать, что там труп?

Они подошли к женщинам.

– Ну что, помог тебе наш рыболов? А то ведь идти сюда не хотел. Теперь дело за малым. Осталось того беспалого найти, – деловито сказала Варвара Алексеевна. – Ольга наша хоть и дрянная баба была, но убивать-то ее зачем?

Веня нахмурился и спросил:

– При чем здесь Ольга?

– Как это при чем? Что-то ты, милок, совсем уже умишком тронулся.

– Подождите! Убита Екатерина Колесникова, так?

– Не знаю я никакую Колесникову!

Веня бросился к берегу.

Санитары уже грузили тело в труповозку. Старший лейтенант приподнял простыню, которой было прикрыто лицо покойницы. Ее темные волосы были беспорядочно спутаны, на лице выступили пятна, а на шее виднелся огромный кровоподтек. Веня вернул простыню на место и отступил. Он узнал женщину, которую видел лишь на фотографии. На носилках лежал труп лаборантки межрайонной больницы Ольги Соколовской.