Невидимая река - Эдриан Маккинти Страница 23

Наконец-то, в кои-то веки разговор о математике вызвал у меня радость — через некоторое время я обнаружил себя слегка покусывающим розоватую нижнюю губу своей собеседницы. Она поцеловала меня и передвинулась со своего сиденья на мое, так что теперь ее груди сквозь футболку с названием группы «R.Е.М.» касались моей груди. Мы целовались, и от нее веяло пивом и медом.

На мгновение она прервалась, чтобы перевести дыхание.

— Ты знаешь, что сегодня за день? — спросила она.

— За исключением того, что это счастливый день для меня, нет.

— Пока еще не счастливый, мистер.

— Ладно, так что за день сегодня?

— Начало солнцестояния. Знаешь, что такое?

— Самый длинный день в году.

— Правильно, — сказала она, не скрывая удивления. — Мы собираемся на рейв-дискотеку во Флэт-Айронз, под Боулдером. Ты когда-нибудь был в Боулдере?

— Мы только приехали, — ответил я.

— Денвер — отстой, чувак. Вот Боулдер — это да. Не бывал на рейверских тусовках? Тебе понадобится спальник. Попробую раздобыть тебе. Ты принимаешь экстези? Мы хотим танцевать всю ночь, до восхода.

— Зачем?

— Ты что, не слушаешь, что я говорю? Это же самая короткая ночь в году! Ночь летнего солнцестояния. Погоди, у меня есть флаерс.

Она полезла в задний карман своих облегающих джинсов. В то время рейверские тусовки были нелегальными. Они устраивались втайне, и информация распространялась от одного к другому. Рейв и экстези были новинкой для Америки. Рейв-культура здесь находилась на самой ранней стадии. Все серьезно, на подъеме. Подумать только! На флаерсе красовалась огромная строчная буквае, и ниже было написано:

«Рейв-сумасшествие в середине лета.

Эйсид-хаус.

Танцы до восхода солнца».

— Дело серьезное, — сказал я с некоторым скепсисом.

— Не хочешь — не надо.

Я уставился на нее. Она была милая и нравилась мне. Хотелось успокоить ее. Вспомнились слова Гейне, моего любимого поэта, высказавшегося о маках.

— Как ты сказал? — не поняла она.

— Du bist wie eine Blume — дитя, как цветок, ты прекрасна, [13]— повторил я.

Она покраснела от удовольствия. Вздохнула. К моему удивлению, она не знала этой строчки, возможно, не интересовалась немецким, далеко не самым романтичным языком.

Она придвинулась ко мне, и мы вновь стали целоваться, пока не вернулся Джон со своей подругой.

— Выглядите вы серьезно, вряд ли вы обсуждали, к примеру, возвращение моды на бороды, — подмигнул мне Джон.

— Да и вы, скорее всего, не о мотоциклах разговаривали…

— Да ладно! Ты слышал про рейв, присоединяешься? — спросил Джон с надеждой в улыбке.

— Я не знаю, откуда в вас столько энергии, я бы домой пошел…

— Не-не-не, рейв-туса будет в Боулдере, нам туда завтра все равно надо, так? В офис Виктории?

— И?

— Так нам по пути!

Я не знал, что возразить, к тому же девчонка была — просто чудо.

— О'кей, — сдался я.

Мелочь, конечно, но кто знает, возможно, если бы я отправился спать в ту ночь, всего, что случилось на следующий день, могло и не произойти.

Час спустя мы были на шоссе, ведущем к Боулдеру. Пьяные детки, громкое шиканье. Джипы, спортивные внедорожники были припаркованы прямо в горах. Дорога через лес к вершине, довольно долгая. Поляна. Боулдер под нами, в нескольких тысячах футов.

Навесы. Динамики. Диджей. Человек триста подростков. Экстези передается туда-сюда в маленьких священных таблетках. Диджей имитирует британский акцент. Постер с улыбающейся рожей. Абсолютное ощущение, что ты в Манчестере образца 1989 года. Заработал генератор, загорелись прожекторы. Динамики проломили тишину. Музыка в стиле «голландский транс». Горы. Город. Все закричали и задвигались. Девчонка протянула мне таблетку экстези. И пусть я безработный, обдолбанный нарк, переживающий экзистенциальный кризис, но я не конченый идиот. Сотни людей ежегодно мрут от передоза героина. Около четырех тысяч погибают, оттого что мешают героин еще с чем-то. С коксом, амфой, экстези. Лучше держаться от этого подальше.

Я взял пилюлю, сделал вид, что проглотил, и поцеловал свою подругу. Мы стали танцевать. Играл эйсид-хаус, евро-дэнс, трип-хоп, а для разнообразия — «Суп Дрэгонз», «Стоун Роузиз» и «Рэдиохэд». В два мы отпали.

Мы разложили спальники, сняли с себя футболки и джинсы, я подобрался к ней и стал целовать ее груди и стройные ноги.

Мы занимались сексом, а я до сих пор не знал ее имени, и в темноте мне было все равно, кто находится рядом. Наши движения были постановочными, слова — сплошной церемонией. Ты прекрасна. Ты мой цветочек. С тобой мне ничего не страшно. Но все это было фальшивкой. Да, счастье мое, фальшивкой.

Я отстранился, уселся, мое сердце работало как насос, и внезапно как будто ниоткуда возникший остаток того чистейшего опиума изменил что-то у меня в голове. Я улыбнулся, и та боль, которая заключалась в словах, отступила. Мы поднялись на ноги и, раздетые, пошли под навес; звезды освещали нам путь, и наши ноги легко ступали по острой и суровой траве Нового Света.