Любовь вне закона - Сергей Майдуков Страница 23

— Ты мне угрожаешь? — тихо спросил Караван.

— Я сказал, что знаю тебя, — так же тихо ответил Неделя. — Мы с тобой почти полтора месяца кантовались на пару. Если за это время ты меня не узнал, так тому и быть.

Они сидели вдвоем в пустом зале и смотрели друг другу в глаза. Перед Караваном стояла тарелка с какой-то новомодной океанской дребеденью. Он не ел и не пил, а лишь крутил перед собой бокал, до краев наполненный красным вином. Вид этого бокала наводил на мысли о дешевизне человеческой крови и жизни.

Неделе не поставили ни тарелки, ни емкости для спиртного. Он явился без приглашения, был незваным гостем, которых никто не любит. Как и уколов совести.

— Ты меня позвал, я за тобой пошел, — снова заговорил Неделя. — Бросил корешей, поверил тебе. Не заставляй меня думать, что зря.

— Ты к матушке спешил, — неохотно процедил Караван. — И успел, насколько я знаю.

— Ты тоже не опоздал, Караван. Хотел город и получил его. А у меня проблемы.

— Они твои, Неделя. Только твои.

— Не согласен. Бывшие кореша на меня зуб имеют. Правда на их стороне. Выглядит так, будто это я скурвился, а не они. Я хочу, чтобы ты свое слово сказал.

— Он хочет! — произнес Караван с пренебрежительной миной. — Ты не по адресу, браток. Тебе к волшебнику нужно, который станет твои желания выполнять.

— Я тебя услышал, Караван, — процедил Неделя. — Но не понял.

Он встал.

— Ты куда?

— Волшебника искать.

Наступила зловещая тишина. Неделе казалось, что он читает мысли Каравана, как открытую книгу. Тот решал сейчас, как поступить. Отпустить с миром или избавиться от человека, который успел узнать лишнее? Вот начнется разборка, а Неделя там расскажет, кто и почему его в бега позвал. Или вообще про происхождение ожогов брякнет.

— Присядь, Неделя, — сказал Караван. — Я не закончил.

Он залпом выпил вино и наполнил бокал снова.

Неделя остался стоять, но не ушел. Этим он давал понять, что помыкать собой не позволит, но пока что к слову авторитета прислушивается.

— Я не господь бог, — заговорил Караван с задушевной, почти отеческой интонацией, которой владел ничуть не хуже, чем остальными. — И я не могу помогать всем, кто меня об этом просит…

— Я не «все», — напомнил Неделя.

— У меня своя братва, свои проблемы. Они на первом месте для меня. Ты даже не на десятом. Вот если бы…

Не закончив фразу, Караван умолк. На этот раз тишина не казалась зловещей. Неделя тоже хранил молчание. В среде, где они вращались, не было принято играть в молчанку. Начал говорить — договаривай до конца.

— Оставайся со мной, Неделя, — сказал Караван, не дождавшись наводящих вопросов. — В одиночку недолго побегаешь. А у меня сила. Будешь одним из нас, никто не посмеет на тебя жало поднять.

— И кем ты меня возле себя видишь, Караван? — спросил Неделя. — «Торпедой»? Бригадиром?

— Хочешь, для начала поставлю за телками присматривать? И душу отведешь, и работенка непыльная.

Кому-то такое предложение пришлось бы по душе, но Неделе вовсе не улыбалось контролировать проституток, разбираться с присвоившими бабки сутенерами и не заплатившими клиентами. Для него это было, как говорили в его кругах, «западло».

— Я не «кукольник», — сказал он, подразумевая под «куклами» зарабатывающих своим телом девок.

— Это временно, — успокоил его Караван. — Пока приглядимся друг к другу.

— Да я, вроде, вот он. Не прячусь.

— Не буду торопить тебя с ответом. Как надумаешь, подваливай. Ну или как припечет.

Караван усмехнулся, словно говоря: «Да куда ты денешься».

Ничего не пообещав, Неделя коротко попрощался и был таков.

* * *

Март сменился апрелем, весна окончательно вступила в свои права. Днем солнце пригревало почти по-летнему, хотя по утрам бывало прохладно.

Уже вовсю зазеленели газоны, а деревья в парках и бордюры радовали взоры прохожих свежей побелкой, когда на Неделю было совершено первое покушение.

Он жил в общаге у штукатурши Веры Малышевой, которая телом была круче любой порнозвезды, а по умственному развитию должна была еще учиться в школе — и даже не в старших классах. Веру он отбил у кучки гастарбайтеров, разыгрывавших ее в карты. Неделя остался на мели и несколько дней подряд ночевал на стройке, прикидывая, как жить дальше. Судьба упорно загоняла его в тот угол, где поджидал Караван.

Налаживать прежние связи было опасно, поскольку после побега Неделя считался нарушителем понятий, а это могло закончиться «правиловкой», после которой «исправленный» либо оправдывается перед Судом небесным, либо жарится на сковородке в пекле — это уж как кому повезет. Не спешил Неделя и в банду Каравана. Как бы высоко ни поднялся пахан, какими бы доверительными ни были их отношения в какой-то момент, а ощущался в его предложении подвох, чувствовалась недосказанность. После подлянки с побегом доверять Каравану было нельзя. Сегодня возьмет под крыло, по шерсти погладит, а завтра или опять кинет, или сдаст ментам, или на ножи поставит.

Размышляя так, Неделя не исключал вероятности того, что все же примет предложение. Ему нужны были документы, деньги, связи. Он находился в розыске, он был беглый и отверженный. Мусора и черная масть были для него опасны в равной степени. Вот если бы взять хороший куш, купить ксиву заграничную и к Средиземному морю податься на годик-другой… Только одному большое дело не провернуть. И что ему делать дальше? По стройкам прятаться? Бомжевать? На паперть идти с протянутой рукой?

Размышления Недели были прерваны голосами. Он спал прямо на полу, застеленном пустыми мешками из-под строительного мусора. Была ночь, но снизу брезжил свет — там о чем-то сговаривались, пересмеиваясь и перебрасываясь грязными шуточками. Сперва Неделя решил оставаться на месте, но потом любопытство взяло верх. Как не посмотреть, кто и зачем нарушил его покой, вломившись непрошеным? И что за скулеж разносится по пустой бетонной коробке? Бродяги готовятся полакомиться псиной? Или внизу плачет ребенок?

Натянув на ноги кроссовки, Неделя вышел из облюбованной комнаты и стал осторожно спускаться. Лестницу уже подмели начисто, так что ему удалось не выдать себя хрустом мусора под подошвами. В принципе, строительство было закончено, в здании устанавливали окна и сантехнику, поэтому по ночам здесь было тихо и спокойно. Неделя забирался через балкон второго этажа, когда рабочие расходились по бытовкам и домам. Это был первый случай, когда кто-то потревожил его покой.

Пройдя по коридору, он заглянул из темноты в комнату с голыми бетонными стенами и единственной лампой, подвешенной на шнуре через стремянку. На полу расположились трое картежников, развернув перед собой цветастые игральные веера. Рядом с ними сидела девушка с руками, заведенными за спину и лицом, обмотанным желтоватым скотчем. Ноги ее были свободны, но подняться самостоятельно она не пыталась. Ее глаза были полны слез и безысходности.