Опасная улика - Сергей Бакшеев Страница 22

Елена была рада, что разговор не сразу зашел о работе, и подсела к столику.

– Как говорится, на вкус и цвет…

– Обижаете! – перебил ее Миша, разворачивая плитку горького шоколада в золотистой обертке. – Вкусовые впечатления субъективны, в отличие от экспертизы. Обратите внимание, на обложке написано семьдесят процентов. Я провел анализ и установил, что содержание какао в данном продукте – семьдесят один целых два десятых процента! А в швейцарском стабильный недобор – два процента от заявленных. И стоит наш шоколад дешевле.

– Значит, ты ошибся.

– Чтобы я ошибся в цифрах? Да ни в жизнь!

– Не в результатах экспертизы, а в утверждении. Ты сказал, что наш шоколад не хуже швейцарского. А он лучше!

– Теперь я понял, как вы подлавливаете преступников на допросах. Угощайтесь.

Елена не стала отказываться от шоколада и кофе, хотя предпочитала ограничивать себя в сладком. С тех пор как они с Маратом сошлись, Елена не могла отделаться от вечной женской фобии (ей все время казалось, что блузка стала тесной не из-за стирки) и каждое утро контролировала свой вес.

Сделав глоток кофе, следователь спросила:

– Что новенького по нашему делу?

– Под ногтями погибшей девушки мы ничего не нашли. Я исследовал одежду Екатерины Гребенкиной и на меховой подстежке ее куртки обнаружил длинный волос. Угадайте, кому он принадлежит?

– Миша, я сейчас не в том настроении, чтобы угадывать, – честно призналась следователь.

– Борису Мануйлову!

– Сутенеру. Значит, он мог быть на крыше в момент трагедии.

– Елена Павловна, волос был внутри куртки. Это согласуется с показаниями подруги о том, что сутенер повздорил с Катей в квартире, когда она была без верхней одежды. Но! – Головастик многозначительно поднял указательный палец. – Помните, в отчете патологоанатома указано, что содержание алкоголя в крови девушки незначительное, хотя коньяка в бутылке осталось меньше половины. Так вот, на горлышке я обнаружил слюну не только погибшей Екатерины Гребенкиной, но и другого человека.

– Все-таки сутенер!

– Нет, – покачал головой эксперт.

– Гребенкин, – предположила Петелина. – Неужели это сделал ее отец?

– Тоже мимо. Я не знаю, кто конкретно пил из бутылки вместе с погибшей, но точно установил, что это была женщина.

– Наша слюна так сильно отличается?

– Благодаря моим приборам слюна может поведать о человеке больше, чем фотография.

Петелина откусила кусочек шоколада и оставила его на языке. Шоколад таял медленно, наполняя рот густым приятным вкусом.

– Еще одна женщина, – задумчиво произнесла следователь. – А если на крыше была подруга Кати Лиза Малышко?

– Она вроде бы только проснулась. И потом, тогда должен был чувствоваться запах алкоголя изо рта.

Елена постаралась воскресить в памяти первые, самые яркие впечатления с места трагедии.

– Когда мы зашли, Лиза красила ногти, а запах лака забивает любой алкогольный дух. Мне сразу показалось странным, что она была в халате, будто недавно проснулась, и при этом в колготках. Да, в колготках! Как будто она только что пришла и быстро сбросила верхнюю одежду. В тот день повсюду были лужи, в том числе и на крыше. Войдя в квартиру, я вытерла ноги о коврик… На нем была влажная отметина! Будто кто-то недавно тоже вытирал обувь.

– Чтобы доказать, что Лиза Малышко пила из бутылки, мне нужен образец ее ДНК.

– Если она солгала, будет повод задать ей серьезные вопросы. Я отправлю к ней оперативников, – решила следователь.

Елена допила кофе, похвалила шоколад и с напускным равнодушием задала главный вопрос, ради которого спустилась в лабораторию:

– Кстати, Миша. Ты говорил о двух патронах, найденных в автомобиле убитого Бориса Мануйлова.

– Да, вот они.

Эксперт продемонстрировал два целлофановых пакетика с похожими гильзами. Одна была чуть длиннее другой, ровно на миллиметр. Петелина знала, что это гильза от патрона для пистолета Ярыгина. Она взяла пакетик в руку и сжала его в ладони. Пуля словно исчезла. Этот пустяк и требовал от нее адвокат Гомельский.

– Ты уже работал с ними? – осторожно поинтересовалась следователь.

– А как же! Произвел замеры, составил фототаблицы, послал запросы в гильзотеки. Если «стволы» официальные или где-то засветились, мы быстро их идентифицируем.

– И когда ты все успеваешь? – В голосе Елены Петелиной проскользнул упрек.

Она впервые пожалела об удивительной работоспособности молодого эксперта.

– Думаю, с пистолетом Ярыгина проблем не будет, их не так уж много, и учет налажен, – бодро продолжил Головастик. – Сложнее с патроном девять на восемнадцать. Он подходит не только к «Макарову», но и к «Стечкину», и к некоторым пистолетам-пулеметам. А одних ПМ за полвека наштамповали великое множество. К тому же есть признаки, что патрон использовался для нештатного оружия.

– Я вот что подумала. Пулю нашли только одну – от «Макарова». И Мануйлов убит одним выстрелом. А что, если второй патрон появился в машине раньше? У сутенера нелегкая жизнь. Он мог сам когда-то в кого-то выстрелить из салона автомобиля.

– Надо проверить по сводкам, есть ли пострадавшие от пистолета Ярыгина.

– Я проверю. Но Мануйлов мог и промахнуться. Тогда это пустышка, которая породит сомнение в общей доказательной базе. – Петелина покачала пакетиком с гильзой.

– Вообще-то от гильзы пахнет порохом.

– Если выстрел произвели за час до убийства, гильза будет пахнуть по-другому?

– Нет.

– Вот видишь. Иногда улики только запутывают расследование. Может, о ней пока не упоминать?

– Но… – Головастик с удивлением смотрел на следователя.

Петелина сама учила его обращать внимание на любую мелочь.

– Ладно! – Елена встала, посчитав, что для первого раза скользкий разговор и так зашел слишком далеко. – Я закажу еще одну баллистическую экспертизу, мы определим, откуда и как был произведен роковой выстрел, и прижмем виновного. Тем более что железобетонный подозреваемый уже есть. Это Игорь Васильевич Гребенкин. Его видели в тот вечер около клуба и даже нашли рядом с местом преступления его шапку. Задержим его, допросим…

Следователь направилась к двери. Михаил Устинов шел следом за ней и торопливо говорил:

– ДНК из жвачки Гребенкина я уже выделил. Еще есть пятнышко крови на заднем сиденье «хонды». Пока не ясно, чье оно. Но скоро я займусь этим вопросом, и как только все будет сделано, сразу позвоню вам. Елена Павловна!

Петелина обернулась на резкий возглас Устинова. Головастик ткнулся ей в грудь, извинился и покраснел. Как же ей придется краснеть перед коллегами, если подлец Гомельский обнародует скабрезное видео! Это будет крах не только ее карьеры, но и отношений с дочерью. И извинения тут не спасут.