Биография smerti - Анна и Сергей Литвиновы Страница 22

«Сама ты коза!» – едва не вырвалось у Татьяны. Но она снова промолчала. Лишь вопросительно взглянула на Марину Евгеньевну – не захочет ли та вмешаться?

Но Холмогорова осаживать секретаршу не стала. Миролюбиво произнесла:

– Не обращайте, Таня, внимания. Наша графиня сегодня не в духе.

– А кто здесь графиня? – удивилась Садовникова.

– Она. Нелли Бориславская. Неужели еще не знаете?

– Не имела чести, – насмешливо произнесла Татьяна.

– Расскажи! – велела секретарше Холмогорова.

И та запальчиво произнесла:

– К вашему сведению, мой прапрадед, граф Бориславский, – культовая фигура для здешних краев. Он командовал дивизией во время русско-турецкой войны. Впоследствии принимал активное участие в освоении местных земель. В его честь, между прочим, поселок назван недалеко от Горячего Ключа.

– Вот как? Тогда извиняйте... – пробормотала Таня. Хотя ее так и подмывало сказать: графиням по статусу положено держать себя в руках.

«Мерседес» резко свернул с пыльного и шумного Курортного проспекта в проулок. Сразу будто в другом мире оказались. Никакого городского лоска – разбитая мостовая и сплошь одноэтажные дома.

«Улица Шипилиной», – прочитала Таня на табличке. И, чтобы сменить наконец тему разговора, пробормотала:

– Шипилина... Вроде знакомая фамилия...

Марина Евгеньевна усмехнулась:

– Ну еще бы!

Нелли же с готовностью кинулась объяснять:

– Так нашу знаменитость так увековечили. Ну, ту фотомодель, которую маньяк грохнул...

Холмогорова поморщилась – развязный тон подчиненной ей явно был неприятен. Пробормотала:

– Сбавь обороты, Нелли.

Графиня, однако, не унималась:

– Да меня бесит просто! Была улица с красивым именем: Вишневая. И звучало замечательно, и по сути верно – вон, во всех дворах вишневые деревья. А теперь вдруг стала улица Шипилиной. За что? За какие заслуги? Могу поспорить: те, кто тут живет, ее еще раз убить готовы. Ведь людям все документы пришлось менять! Штамп о прописке, всякие свидетельства о собственности, бумаги из БТИ...

– Нелли, – веско заговорила Холмогорова, – ты забываешь, что убийство Юли – трагедия для всего города. Ей всего восемнадцать лет было...

– Да хоть пять! – запальчиво выкрикнула секретарша. – Маньяку под нож подставиться – заслуга невеликая.

Тут уж и Садовникова не удержалась. Пробормотала:

– Да, графиня, вам бы на воды надо, нервишки лечить...

Та аж задохнулась:

– Сама ты дура!

– Все, Нелли, заткнись, – сурово велела Марина Евгеньевна.

А Таня виновато склонила голову: вот угораздило! Выбрала, называется, нейтральную тему для разговора...

«Мерседес» уже вырулил из проулков и теперь катил по довольно ухоженному проспекту. Не сравнить, конечно, с лоском главной улицы, и до моря явно не близко, но в целом достойно. Кажется, они подъезжали.

Таня издалека увидела огромную вывеску: «Оздоровительный комплекс „Юнона“. Пять звезд».

– Он что, правда сертифицирован на пять звездочек? – изумилась она.

Холмогорова хмыкнула:

– Почти.

И пояснила:

– Получить настоящую «пятерку», международную, стоит диких миллионов. И толку, главное, ноль. Только людей отпугивать – считается ведь, что в пяти звездах цены заоблачные.

– Но тогда, получается, вы... – Таня замялась, не решаясь говорить о недобросовестности такой реклама.

– Нет, – снова улыбнулась Холмогорова, – никакого обмана нет. Я лично с юристами консультировалась. Мы же не «гостиница пять звезд» написали. А оздоровительному комплексу можно самовольно хоть двадцать звездочек присвоить.

«Мерседес» въехал на парковку, смирно притормозил у блатного места. – самого ближнего к входу, но за шлагбаумом.

– А почему мы внутрь не въезжаем? – поинтересовалась Татьяна.

– Такой порядок, – пожала плечами Холмогорова. – Отдыхающие ведь прямо по дорожкам гуляют, поэтому въезд открывают только для экстренных служб. А продукты и прочее подвозят ночами. С двух до пяти утра.

По Таниному разумению, уж для хозяйки можно было сделать исключение. Тем более что термометр у входа показывал плюс тридцать три. И это в девять утра! А отдыхающих на дорожках вовсе и не видно.

Но Марина Евгеньевна уже вышла из автомобиля и зацокала каблуками по раскаленному асфальту, Тане с Нелли ничего другого не осталось, как брести за ней.

«Юнона» на первый взгляд походила на пансионат советских времен – правда, хороший, уровня четвертого управления. Дорожки идеально чистые, корпуса блещут свежей штукатуркой, аллея, что ведет к административному зданию, обрамлена пальмами. Но никакого европейского лоска – фонтаны не журчат, аниматоры не встречают.

Однако Холмогорова оглядывала свое владение с нескрываемой любовью. И на ходу бросала Татьяне:

– Вон там, левее, бассейн...

Садовникова глянула в указанном направлении.

Серый, мрачного вида корпус. На фасаде проступила влага.

– Наискосок – СПА-комплекс...

И опять: никакого сравнения с аналогичными заведениями где-нибудь на Мальдивах. Там это увитые цветами хижины, с видом на океан, а то и, для пущей романтики, без крыши. В «Юноне» же обычное в три этажа здание. Даже штор нет. Вот где, наверное, пекло!

– Вот здесь – столовая...

Тут уж от одного слова сразу тошнить начинает. И мгновенно в носу – запах ненавистной со школьных времен манной каши.

Таня, которая ожидала увидеть заведение, по меньшей мере, уровня особняка Холмогоровой, совсем скисла. Получается, ей придется писать панегирики обычному совковому санаторию... А ведь нет ничего хуже, чем восхвалять то, что тебе совсем не по душе. Проверено многократно – практически на всех рекламных заказах. Садовникова всегда тестировала тот товар, что продвигала: и йогурты, и пиво, и гели для душа, и кремы для лица... Что-то ей нравилось, что-то оставляло равнодушной. Но если крем вызывал, скажем, аллергию, а от творожка бурчало в животе, то от заказа она всеми правдами и неправдами старалась избавиться. И даже не потому, что грех впаривать доверчивым гражданам заведомое барахло. Просто реклама – искусство личное. И раз от души, вроде как от себя похвалить товар не можешь – значит, и удачной рекламы не получится.

Так и с «Юноной», санаторием якобы в пять звезд. Совок совком – а Холмогорова его, видно, своим удачным проектом считает...

Впрочем, когда вступили в прохладный холл административного корпуса, Танин скепсис несколько поутих. Все здесь дышало расслаблением и покоем: журчащий посередине просторного помещения фонтанчик, устланные мягкими коврами полы, массивные – от одного взгляда на них лень охватывала – кресла, многочисленные цветы в кашпо из бамбука... Девушки за стойкой администратора мгновенно вскочили, заулыбались, засуетились.