Объятия удава - Татьяна Луганцева Страница 22

Яна, с неясным самой себе чувством неприязни, смотрела на склоненную над ее рукой голову с гладко причесанными, покрашенными, с сединой у корней, волосами. Ногти женщины, длинные и несколько загнутые внутрь, очень напоминали когти. А ее пальцы были холодные и влажные, что тоже раздражало Яну. Но она не смела отдернуть руку. Яне казалось, что это выглядело бы очень по-хамски.

– Господи! Какая работа!! Начало восемнадцатого века… Европа. В то время в моде были мастера из Италии… Скорее всего, да, Италия… Рубин просто выше всяких похвал. Сейчас таких нет. Какое великолепие! Это – настоящий музейный экспонат!

– Вы все верно сказали. Перстень старинный, из Европы. – Яна попыталась потихонечку освободить руку, но не тут-то было – женщина просто вцепилась в нее.

– Откуда он у вас? – спросила эта дама. – Если бы такой перстень был в Москве, я бы точно о нем знала. Я знакома со всеми ведущими московскими коллекционерами и ювелирами.

– Мне подарил его любимый мужчина, чешский князь Карл Штольберг, – пояснила Яна, чтобы ее побыстрее отпустили.

– Да, конечно! Это королевское украшение! Знать!.. Из рода в род, из поколения в поколение!.. Князь! Европа! – стрекотала женщина. Мужчина за спиной тетки многозначительно прокашлялся, отчего та вздрогнула и быстро выпустила руку Яны. Вид у женщины стал крайне озабоченный и виноватый. Она напоминала наркомана, оторванного от дозы. – Извините! Я увлеклась! Когда вижу вещи такой потрясающей красоты, у меня просто сносит крышу. Извините, ради бога!

– Ничего страшного, – промямлила Яна.

– Меня зовут Гертруда. Да, несколько странное имя придумали мне родители. И они же определили, чем я буду заниматься в жизни. Я – антиквар со стажем. Этим занимался и мой дед, и мой отец. А по специальному образованию я – ювелир. Камни и украшения – моя сущность. Поэтому сделайте мне скидку на то, что я так бесцеремонно вцепилась в вас.

– Ничего страшного, – снова заверила ее Яна, пытаясь поймать взгляд этой женщины, но безрезультатно. Та до сих пор впивалась глазами в перстень, словно он оказывал на нее магнетическое воздействие.

Яна почувствовала даже, что у нее потяжелела правая рука – та, что с перстнем.

– Я – хозяйка этой галереи. – Гертруда наконец-то и лицо Яны одарила своим вниманием. Глаза у антиквара казались совершенно бесцветными, особенно в обрамлении сильно накрашенных ресниц и густо наложенных теней.

– Очень стильное место и достойные экспонаты, – сделала ей комплимент Ася, тоже испытывающая неприятные ощущения от общения с этой женщиной. Конечно, виновата тут Яна со своим камешком! Сколько раз она говорила подруге: «Не носи ты этот перстень! Когда-нибудь тебе снесут голову из-за него! Карл подарил тебе его, не подумав! К этому перстню требуется в комплекте броневик и взвод телохранителей. А ты шастаешь по Москве – городу с известной криминальной репутацией – в полном одиночестве». – «В метро специалисты по таким перстням не ездят, а я не могу с ним расстаться! Это – кольцо любви!» – отвечала Яна.

Гертруда вздрогнула от прикосновения к ее плечу молодого полного мужчины:

– А… Ой, извините! Это мой муж и компаньон, Антон Вольских.

– Очень приятно, – одарила его совершенно искренней благожелательной улыбкой Ася Кудина.

Яна диву далась.

«Вот что значит – профессиональный адвокат! Настоящий актер! Большой театр отдыхает! Такая искренняя улыбка, обалдеть! С такой же улыбочкой она здоровалась бы с самим Чикатило, если бы ее назначили его защитником!»

Впрочем, и сама Яна, когда этого требовали обстоятельства, могла принимать разные образы и играть определенные роли. Оно и понятно – это наследственное, ведь мама Яны была профессиональной актрисой. Она отдала всю себя провинциальному Театру юного зрителя. Отец Яны между тем в последние годы строгал гробы на кладбище. Вот на стыке этих двух стихий Яна и воспитывалась. А вообще-то «воспитывалась» – слишком громко сказано, она целыми днями пропадала за кулисами, на службе у матери. Про театр Яна знала очень многое, и про его обратную сторону тоже… Именно поэтому она ни за что на свете не пошла бы в театральный институт.

«Из тебя получилась бы яркая актриса, – искренне сожалела Ася. – Так что зря ты не пошла на сцену».

– Чтобы всю жизнь накладывать на лицо килограммы грима?! – ужасалась Яна.

– Так ты этим все равно занимаешься всю жизнь! – улыбалась подруга.

Но, несмотря на свой артистический талант, Яна так и не научилась улыбаться людям, которые ей не нравились. Юношеский максимализм присутствовал в ней до сих пор – то есть прикинуться-то она могла, но получалось это у Яны не так естественно, как у ее подруги.

– Я бы хотела угостить вас кофе, – подслеповато сощурилась Гертруда.

– Я… – подала голос Яна, собираясь дать тетке от ворот поворот, но ее перебила Ася:

– Конечно, с удовольствием.

– Пройдемте, пожалуйста! – пригласила их дама и застучала своими не очень высокими каблуками странного зеленого цвета по паркету.

Яна испепелила взглядом Асю и прошипела:

– Ты чего? Зачем?

– Просто я устала ходить, давай посидим хоть немного.

Гертруда привела своих новых знакомых в буфет для посетителей выставки.

Яна пребывала в раздражении: было очевидно, что все это затеяно странной дамочкой из-за понравившегося ей перстня.

– Что будете пить? – раздался крайне неприятный голос Антона, почему-то обращавшегося только к Яне.

Та зевнула и небрежно бросила:

– Водочки!

– Очень хорошо, – зыркнул на нее глазами Антон и тут же испуганно посмотрел на свою жену.

Та отрицательно помотала головой:

– Такого напитка в нашем буфете нет.

– Ну как же так? – закинула ногу на ногу Яна. – Эх, разгуляй! Икра, рыбка, водка!

Ася прикрыла глаза рукой, она понимала, что ее подругу понесло.

– Здесь шампанское и коктейли на основе мартини, – растерянно произнесла Гертруда.

– Так «разгуляя» не будет?!

– Здесь изысканная публика и высокое ювелирное искусство… – лепетала хозяйка выставки.

– Мы в России! – перебила ее Яна и постучала красным ногтем по поверхности столика, чем вновь привлекла внимание Гертруды к перстню.

Черты лица ее тут же разгладились, взгляд смягчился, а на губах заиграла еле заметная улыбка:

– Да, рубин, то есть «разгуляй»… Конечно! Антон, организуй дамам то, что они хотят.

– А вы? – обратился мужчина к Асе.

– Мне только кофе, – поспешно ответила та с пылающими от стыда щеками.

– Она стесняется! – не унималась Яна. – На самом деле она хочет красной икорочки и красной рыбки!

Антон хохотнул и испарился, оставив дам за столиком.