Мадам Гали – 4. Операция «Сусанин» - Юрий Барышев Страница 22

Моше, сообщая Гали о заключении экспертов, выглядел расстроенным.

Его можно было понять, как оперработник он почувствовал, что у него в руках волею случая оказалась ниточка, которая другим концом привязана к сейфу в кабинете известного советского ученого-ядерщика.

«Конечно, — рассуждал Моше, — Гали имеет контакты с людьми с Лубянки. А как же иначе она могла пролететь незамеченным мотыльком через густую, многослойную паутину, любовно и надежно сотканную с 1918 года стараниями тысяч и тысяч чекистов? Но ведь разведка Израиля — «Моссад» никогда не боялась работать с двойными агентами, если игра стоила свеч. А ведь она стоит, непременно стоит! Почему же не попробовать поиграть в эту игру с Гали? Ведь подобраться к Когану, минуя рентген Лубянки, все равно будет просто невозможно».

Между тем, Гали, услышав вердикт, прямо при Моше начала быстро собирать свои вещи. Она даже не предприняла ни малейшей попытки защититься:

— Если вы больше верите вашему дурацкому детектору лжи, чем мне, пусть эта железная машина и добывает для вас атомную бомбу. А меня увольте, я пас!

Заметив, с каким облегчением мадам Легаре произнесла эти слова, Моше даже не догадался, что облегчение женщины было вполне искренним. Больше всего на свете Гали хотелось сейчас вернуться в Париж и навсегда забыть об Израиле. А там уж пусть играют во все эти шпионские игры без нее!

Наблюдая за тем, как Гали собирает вещи, Моше ощущал, что в его душе борются два чувства. Профессиональное чутье, холодный логический расчет и трезвый анализ ситуации подсказывали ему, что доверять Гали нет достаточных оснований. Но в то же время какой-то голос как будто шептал ему в ухо, что он впервые в жизни вытащил по-настоящему счастливый лотерейный билет, что он перехитрит Гали, и когда-нибудь о нем будут написаны книги.

Конечно, все, что она рассказывала о Когане, может оказаться не более, чем приманкой, которую подбрасывает КГБ. Пусть и все факты свидетельствуют о том, что мадам Легаре действительно знакома с этим ядерщиком. Недооценивать интеллектуальный потенциал людей с площади Дзержинского смертельно опасно. Но и у самого неуязвимого Ахилла была его знаменитая пята.

Моше вспомнил, что, когда после совещания в Хельсинки в семьдесят пятом году начался массовый исход евреев из Союза, среди них были десятки, если не сотни и тысячи агентов, завербованных КГБ. И многие из них во время первых же дней своего пребывания на земле обетованной добровольно признавались в том, что давали согласие на сотрудничество ради обретения свободы.

Гали не была похожа на них.

Человек, который хочет втереться к тебе в доверие, так себя не ведет.

Моше невольно начинал верить Гали в том, что ей будет легче перенести запрет на въезд в Израиль, чем необходимость доказывать, что она сбежала из коммунистического «рая» не для того, чтобы работать на его спецслужбы.

— Вам, кажется, очень интересно смотреть на то, как я собираюсь в дорогу, — язвительным голосом вывела Моше из задумчивости Гали, — но все же вынуждена попросить вас покинуть меня. Мне осталось уложить вещи, которые я не хотела бы доставать из шкафов на глазах мужчины.

— Гали, — решившись, Моше посмотрел прямо в глаза мадам Легаре, — я хотел бы с вами поговорить.

Усмехнувшись, Гали рухнула в ближайшее кресло и положила ногу на ногу:

— Конечно, валяйте. Для того, чтобы закончить все дела в гостинице, сесть в такси и вовремя успеть в аэропорт, у меня осталось чуть более получаса. Времени, как видите, куча, так что не стесняйтесь.

Моше постарался пропустить ее иронию мимо ушей:

— Может так случиться, что вам не придется сегодня ехать в аэропорт…

— Вот как? И что же меня удержит? Уж не вы ли?

Пройдясь по комнате, Моше остановился и снова взглянул на рассерженную Гали:

— Я сообщил своему руководству, что вы очень эмоциональный и ранимый человек.

— Представьте, вы угадали, — усмехнулась Гали. — Однажды у меня появились слезы на глазах, когда на улице мне повстречалась собака со сломанной ногой. Я не успокоилась, пока собаку не отправили в больницу, и даже оплатила ее лечение. И что из этого?

— Я настоял перед руководством на проведении повторного испытания. Если вы во второй раз провалите экзамен, тогда я признаю свое… признаю наше поражение.

— Что?!

Гали не нужно было играть ни изумления, ни возмущения при этих словах Моше. Сообразив, что отлет в Париж, на который она так уже настроилась, скорее всего, будет отложен, Гали ударилась в истерику:

— Я вас всех ненавижу! Опять эти проводки, датчики?! Меня уже сейчас трясет от одной только мысли, что мне предлагают еще раз добровольно пройти это унижение. Не забывайте, Моше, что я — гражданка Франции и могу обратиться к консулу моей страны за юридической защитой. Я согласилась на эту, с позволения сказать, невинную процедуру только из-за моих чувств к Израилю, потому, что я сама еврейка и ненавижу арабов! И что я получила взамен? Клеймо агента КГБ?! Спасибо!

Моше торопливо подал женщине стакан с водой, который она яростно оттолкнула.

Крыть было нечем. Моше сдался. Гнев и негодование Гали были настолько естественны, на ее щеках проступил румянец, голос ее дрожал.

Нет, так может сыграть только профессионально подготовленная актриса, да и то не всякая.

— Ну, хорошо, хорошо, успокойтесь.

Решившись, Моше взял вскочившую с места Гали за руку и почти силой усадил обратно в кресло. Все еще держа горячую руку женщины в своей, он присел рядом на стул и заговорил почти нежно:

— Успокойся.

Гали никак не отреагировала на это его неожиданное «ты», и Моше, приободрившись, продолжал:

— Успокойся. Если хочешь знать, я сам не доверяю всем этим ученым и их приборам. Хотя некоторые у нас прямо-таки молятся на полиграф. Но я не из таких. Что же, давай попробуем, как говорят в России, где ты родилась, объехать эту дуру на козе. В последний раз. Ну, если не получится, ты свободна. Просто свободна. Представь, что все это происходит не с тобой, а с кем-то другим, а ты только присутствуешь при эксперименте. Я уверен, ты справишься. Пойми, наша страна и наш народ идут на величайшие жертвы, стремясь сохранить нашу священную землю в неприкосновенности. Арабы, не смотря ни на что, пытаются создать свое собственное ядерное оружие, чтобы потом обрушить его на наши головы. И мы должны, просто обязаны иметь оружие возмездия. Тогда они просто не посмеют причинить нам вред. Речь идет о спасении миллионов людей. Ради этого любой еврей должен быть готовым отдать свою жизнь. Ты согласна?

Вместо ответа Гали отвернулась и чуть пожала мужскую руку, в которой вот уже несколько минут лежала ее собственная.

Если бы Моше в этот миг мог видеть ее лицо, он разглядел бы на нем мимолетную удовлетворенную усмешку. На такое еще час назад не приходилось даже рассчитывать: офицер израильской разведки лично давал ей советы о том, как лучше обмануть детектор лжи.