Благие намерения - Нора Робертс Страница 22

«Я выполняю свою работу», – смиренно подтверждает Ева.

«Разве? Вы не выискиваете новый способ отомстить моему клиенту, Джессу Барроу?»

Взмах руки Баствик – и солнечный свет ударяет в Барроу. Он сидит перед пультом управления, нажимает на кнопки, двигает тумблеры.

«Привет, сладенькая!» – подмигавает он Еве.

«Не лезь в это сейчас, ты ни при чем, – сказала ему Ева и перенесла внимание на Баствик. – Я ищу вашего убийцу».

«Неужели? Зачем тогда тратить время на Джесса? Он в тюрьме, потому что вы выжали из него признание, сначала подвергнув насилию. Насилие применил ваш муж».

«Разве тебе не понравился секс, Даллас? – подал голос Джесс. – Если нет, я не виноват».

«Суды подтвердили виновность Барроу, – спокойно произнесла Ева. – Вы потерпели поражение. Исходите из этого».

«Теперь вы, значит, учите моего убийцу? Вы ненавидели меня так же сильно, как Джесса. Или даже сильнее».

«За то, что ты хладнокровная стерва, манипулятор, лгунья? Это не равно ненависти. В любом случае я буду делать свою работу».

«Что у вас за работа?»

«Защищать ньюйоркцев и служить им».

Баствик вцепилась руками в барьер под самым носом у Евы, тонкий длинный порез у нее на горле набряк кровью. Слепая Фемида у Евы за спиной насмешливо фыркнула.

«Я уберу убившего вас человека с улиц – вот что такое моя защита и служба. Я все сделаю ради того, чтобы выяснить, кто вас убил, и арестовать его».

«Мы и так уже знаем, кто меня убил. Любой здесь знает, кто виноват в моей смерти. Меня убила ты! – Баствик драматически поворачивается к присяжным. – Дамы и господа присяжные, меня убила лейтенант Ева Даллас!»

На скамье присяжных сидят знакомые Еве люди. Этих людей она помогла изобличить.

Реанн Отт – тот, кто применял программу Барроу, чтобы убивать; Уоверли, убивавший во имя прогресса медицины; Джулианна Дан. Последнюю Ева сажала дважды.

И другие, убивавшие ради наживы или острых ощущений, из ревности или алчности. А то и просто потому, что захотелось.

«Присяжные настроены против меня, – решает Ева, снова переводя глаза на Баствик. – Зря стараешься, адвокат, потому что, глядя на них, я вспоминаю смысл моего ремесла».

«Ты, – повторяет Баствик, видя равнодушный взгляд Евы. – Я погибла из-за тебя».

«Изъян этого спора в том, госпожа адвокат, что когда в отношении Джесса Барроу вершилось правосудие, я о вас не думала. Вы ровно ничего для меня не значили. Напрасно вы пытались выгородить этого мерзавца, мороча голову прессе и привлекая ее внимание ко мне».

«Так это я виновата? – Баствик провела рукой по своему горлу, и с ее пальцев закапала кровь. – Я?!»

«Нет, не вы. Но и не я. Виноват тот, кто накинул проволоку вам на шею. Я найду виновного и арестую его, это моя работа».

«Как же вы поступите потом? – Баствик подошла еще ближе. – Что сделаете, когда мой убийца перестанет вас боготворить и покусится на вашу жизнь?»

«То, чего потребует мой долг».

«Вы будете защищаться! Защищать саму себя, когда меня уже нельзя будет защитить. Не того, кто будет следующим в списке, не того, кто умрет во имя вас. Вы будете защищать саму себя, потому что дело появляется у вас только тогда, когда кого-нибудь убивают. Без убийцы вы – никто. Убийца – вот ваш единственный истинный друг. Я закончила изложение своей версии».

Ева вздрогнула и проснулась в крепких объятиях Рорка. В окне над их кроватью серел рассвет.

– Ты спала недолго и тревожно.

Она ответила на его объятия, впитывая его тепло, его запах.

– Как и ты.

– Можно поспать еще немножко. – Он ласково гладил ее по спине. – Попробуй уснуть.

Она покачала головой и уперлась лбом ему в плечо.

– Не смогу. Голова пухнет.

– Ты прямо как младенец, которому нужна пустышка. – Он поцеловал ее в висок. – Сейчас получишь. Все, что угодно, лишь бы ты урвала еще немного сна.

С него станется, подумала она. Этот человек, которому повинуется почти все, владелец поразительно крупной доли цивилизованного мира и еще более крупных долей нецивилизованного, мог вскочить на рассвете, чтобы раздобыть для нее соску.

– Лучше я урву немного тебя. – Она добралась губами до его подбородка. – А ты – меня.

Их губы встретились. Вот что ей требовалось! Губы к губам. Любовь к любви.

Она замерла, наслаждаясь его теплом, его железным телом.

Теперь ей нужен не сон, а сладостное забытье, путешествие, куда он увлекает ее, не дожидаясь просьб. С ним ей так просто перестать мучиться и обрести радость. Она знает, он не разожмет объятий.

Во сне она бормотала и металась, борясь с кошмарами. Теперь, чувствуя ее дрожь, он стал обнимать ее, сражаясь с ее ознобом.

И вот он дождался ее беззвучного призыва – о любви. Только его любовь может избавить ее от кошмаров.

Успокоительное «Рорк» действеннее любого другого снадобья, оно медленно исцеляет ее поцелуями, гонит плохие сны, холод, страшные тени и слепящий режущий свет.

Его ласки как легчайший пух и одновременно как обжигающие языки пламени. Ее храбрый воин, он всегда скрывает от нее собственные раны.

Она любит его так, что сама себе не верит. Она его избранница, его мускулистый коп – смекалистый, наблюдательный, наделенный сверхчувствительным сердцем.

Она раскрылась для него, снова стала восхитительным цветком с шипами, всегда вызывавшими в нем бурю противоречивых чувств.

Он вошел в нее, и она встретила его вздохом облегчения. Он пробормотал ее имя, она изогнулась, вбирая его в себя. Он нужен ей целиком.

Пока Ева билась под Рорком, радостно приветствуя наступление нового дня, бесполое с виду существо, прикидывавшееся посыльным, торопилось в мрачную, исписанную граффити берлогу в глубине зачумленного квартала, прозванного местными обитателями Квадратом.

Наркоманы всех сортов, люди-привидения и пропащие игроки не слоняются по улицам на зимней заре. Некоторых из них наверняка можно раскопать сейчас под землей, в облюбованном Ледо гадком притоне под названием «Геймтаун».

Обычно Ледо заползал в свою нору до восхода солнца. От «дури» у него сильно село зрение, и теперь бильярдист из него совсем никудышный. Максимум, на что он еще может рассчитывать, – перепихнуться по-быстрому с такой же, как он, пропащей за «траву» или за что-нибудь позабористее. Короче, наркоторговец, в былые времена оскорблявший Еву Даллас, даже нападавший на нее, теперь переживал трудные времена.

Но даже эти трудности теперь грозили смениться для него кое-чем неизмеримо худшим.

Снова коробка, хотя здесь прятаться не от кого. В таких местах обходились без камер безопасности и без считывателей отпечатков пальцев.