Госпожа Кофе - Анна Данилова Страница 22

Собственно говоря, я пишу это письмо, чтобы рассказать тебе о том, что произошло со мной буквально на днях. Наш дом… Наш красивый и добротный дом в Пристанном, который мы с тобой так любили и который, как ты мне сам неоднократно говорил, ты построил для меня, вернее, для нас и наших детей… Я все никак не могла найти повод, чтобы туда проникнуть. Просто даже не представляла себе, что бы такое придумать, чтобы снова оказаться там, где мы с тобой, мой дорогой Яков, были так счастливы. Я понимаю, в то время, когда начинался наш роман, ты жил двойной жизнью, и тебе было нелегко разрываться между нами – мной и твоей И. Но все равно, согласись, это было прекрасное время. И ты правильно поступил, что в ультимативной форме заявил ей, что дом в Пристанном – твой. Во всяком случае, мы могли там с тобой спокойно проводить время, не боясь, что она объявится и начнет что-то там требовать. Согласись, я не уводила тебя у нее. Ты и сам уже был один, вы расстались, а потому совесть моя чиста.

Но я ушла от главного. Тебе, вероятно, не терпится узнать, как же я пробралась в дом. Да очень просто. У меня же были ключи. Были-то они были, да только после того, как твоя И. выставила дом на продажу и когда в нем поселился новый хозяин, я уже не могла бывать там свободно. Хотя мне не составило труда вычислить, когда хозяина там долго не бывает, сразу после его отъезда. Но я не могла наведываться туда часто. Поэтому когда-то мне везло, а когда-то и нет. Мне было, с одной стороны, приятно оказаться в тех стенах, где я была так счастлива, но, с другой стороны – больно. Ведь там не было тебя. И вообще дом казался пустым, как будто умер после того, как ты уехал, мой милый Яков. Знаешь, я иногда произношу твое имя вслух, и мне кажется, что я зову тебя. Уверена, там, где ты есть, ты чувствуешь этот мой зов и как-то реагируешь на него. Возможно, начинаешь думать обо мне, вспоминать. Так же, как и я – я чувствую, когда ты думаешь обо мне.

Нового хозяина звали Сергей Минкин. Какой-то бандит. Купил дом, а сам бывал там редко и всегда один. Сидел и пил. Я потом узнала, что произошло. Оказывается, у него была жена. Даже не жена, а так, сожительница. Смазливая такая, может, даже и красивая. У нее нестандартное лицо. Высокие скулы, прозрачные зеленые глаза. Ее звали Валентина. Я видела ее несколько раз случайно. Так вот. Она изменяла этому своему Минкину, который ее содержал. Я узнала об этом, когда однажды вошла в дом и обнаружила папку с документами – отчетами частного детектива, который следил за Валентиной. Там все – и тексты, и хронология встреч, и, что самое неприятное для Минкина и неопровержимое, фотографии, сам понимаешь, какие. Вот он смотрел на эти фото, я так думаю, и пил, пил. Может быть, даже плакал. Думаю, он ее любил. Иначе бы убил. Помнишь: у попа была собака.

Так вот. Минкина убили. Думаю, было за что. Скорее всего, за деньги. И эта сучка, Валентина, решила продать дом. Но я об этом узнала тоже случайно. Представляешь, я встретилась с ней в Пристанном! Удивительное дело! Конечно, я-то там оказалась не просто так. Мне хотелось побывать в нашем доме. Я даже прибралась немного там, после грустных пьянок Минкина. И Валентина, которая совершенно неожиданно нагрянула туда, чуть меня не застала. Чуть не обнаружила! Вот бы был скандал! Но этого, слава богу, не произошло. Ночь я провела на чердаке, решив, что Валентина побоится подниматься туда ночью. А утром, очень рано, я выбралась из дома, через садовую калитку покинула сад и отправилась на автобусную остановку. Как-то мне тогда взгрустнулось. И вот в этот-то момент ко мне и подошла Валентина. Спросила, что я тут делаю, я ответила, мол, приятеля жду, мол, у меня машина сломалась. И тут она вдруг говорит мне: „Я дом продаю. Но перед этим хотелось бы привести его в порядок. Там пыль. Надо все перемыть. Я хорошо заплачу“. Сначала у меня чуть сердце не разорвалось от этой новости. Надо же, вместо того чтобы радоваться, что у нее после убитого Минкина остался такой шикарный дом, она, сучка, решила его продать! Я решила не отказываться от предложения поработать в этом доме. Позвонила маме, предупредила, что задержусь, и принялась за уборку! И вот тогда-то у меня и созрел план. Яков, мне главное, чтобы ты меня понял».

«Яков, мне надо тебе многое рассказать. Ты будешь единственным человеком, который узнает всю правду. Конечно, мне придется признаться во всем, и это нелегко, как тебе, так и мне. То, что я совершила, – тяжкий грех. Но я сделала это во имя любви. Я вот тебе сейчас расскажу все, и ты поймешь, что я абсолютно честна перед тобой, что я доверяю тебе больше, чем себе.

Может, ты уже и понял из последнего моего письма, что я некоторое время провела в нашем доме, причем не таясь. Я убиралась там, мыла полы, вычищала ковры, прочистила камин. Словом, мне поручено было привести его в так называемый товарный вид. И я его привела. Но когда представила себе, что какая-нибудь счастливица переступит порог этого (нашего с тобой) дома на правах хозяйки, так мне стало дурно. Я подумала, что не смогу этого перенести. И у меня созрел план. Яков, не смейся, пожалуйста, но я решила сама купить этот дом. Да-да, за два миллиона долларов. У тебя, дорогой, вероятно, глаза полезут на лоб, когда ты прочтешь эти строчки, подумаешь, будто я сошла с ума. Возможно, отчасти это и так. Но главным для меня было оформить сделку. То есть выложить наличными деньги и получить документы на дом уже из регистрационной палаты. Для этого мне надо было просто где-то занять эти деньги на день-два. Понимаешь, когда у тебя на шее висит такой груз, мозги поневоле начинают работать исключительно в одном направлении: как этот долг вернуть, то есть как найти эти деньги. И я придумала. Правда, мой план мог рухнуть в двух случаях: первый – если твой лучший друг Захар откажется мне дать взаймы на пару дней свои наличные два миллиона, второй – если… А вот об этом я напишу тебе уже потом, когда все будет сделано. И надеюсь, ты будешь гордиться мной. Тем, что я сумела сохранить для нас наше гнездышко.

Захар… Ты прекрасно знаешь, что он когда-то был влюблен в меня. Не в меня, бледную и уставшую от недосыпания бедную студентку, у которой за душой две пары джинсов да карманные деньги – сто рублей. Нет, он полюбил меня, когда я уже была твоей любовницей, розовощекой красавицей, у которой в ушах пара крупных брильянтов, на шее золотой крестик, усыпанный брильянтами же. Ну, ты понимаешь меня, Яков. Ты-то сам отлично помнишь, какими глазами он смотрел на меня, твой лучший друг Захар. Не скрою, мне поступали от него предложения. И по телефону. И по электронной почте. Он не знал, как ко мне подступиться, но понимал, что я никогда его не выдам. Зачем мне ссорить друзей, у которых к тому же совместный бизнес. Это могло отразиться на твоем, Яков, финансовом положении. А мне это было невыгодно. Пока у тебя водились деньги, ты мог себе позволить щедрость по отношению ко мне.

Но к чему сейчас ворошить старое? Надо жить настоящим. Ты сам меня так учил. Словом, я позвонила Захару. Знаешь, он сразу узнал мой голос. Сказал, что ему очень приятно меня слышать. Я предложила ему встретиться, сказала, мол, есть разговор. Он сразу согласился. Сказал, будет ждать меня в „Берлоге“ в семь часов вечера. Яков, если бы ты только видел, как я собиралась на то свидание! Конечно, я понимала, что из этой затеи может ничего не получиться. Все-таки я хотела занять у него колоссальную сумму. Но, с другой стороны, для него это были не такие уж и большие деньги, учитывая то, чем он занимается. Я решила попытать счастья. Подумала, что если судьба на моей стороне и мне повезет, то я стану владелицей нашего с тобой дома. Я понимаю, ты сейчас, читая эти строки, хочешь мне сказать, что ты очень сожалеешь о том, что не успел тогда, в свое время, оформить дом на меня. Но мы-то с тобой знаем, что это было невозможно, ведь с помощью этого дома ты освободился от своей И. и получил развод. Поэтому я не в обиде. Тем более что ты все же помог мне и купил для меня квартиру, за что я тебе очень благодарна. Но, с другой стороны, в этой квартире теперь живут твои дети, Яков. Когда ты вдруг решишься вернуться в Россию, тебе всегда будет где остановиться.