Хранительница тайн - Кейт Мортон Страница 22

– Вчера мне позвонили из Лондона, один человек, его фамилия Лорант [7].

Долли кивнула.

– Он хочет издавать журнал, где будут печатать фотографии, за которыми стоит какая-то история. Этот Лорант увидел мой снимок в «Телеграф» и предложил мне работу.

Джимми ожидал, что Долли радостно взвизгнет и крепко сожмет его руку. Мечта, не покидавшая Джимми с тех пор, как он нашел на чердаке старый отцовский фотоаппарат и штатив, была близка к осуществлению. Однако Долли молчала. Улыбка сползла с ее лица.

– В Лондоне? – спросила она.

– Да.

– Ты поедешь в Лондон?

– Да. Туда, где много домов, часов и тумана.

Джимми пытался шутить, но Долли не рассмеялась. Недоуменно моргнув, она тихо спросила:

– Когда?

– В сентябре.

– Будешь там жить?

– И работать.

Джимми запнулся, что-то явно шло не так.

– Фотографический журнал, – произнес он неуверенно и нахмурился. – Долл?

Ее верхняя губа задрожала, и Джимми испугался, что сейчас она разревется.

– Долл? Что случилось?

Она не плакала, нет. Джимми отпустил руки Долли и сжал в ладонях ее лицо.

– Мы собирались пожениться, – пробормотала Долли.

– Что?

– Ты сам сказал, и я подумала…

К удивлению Джимми, Долли была в ярости. Бешено жестикулируя обеими руками, с горящими щеками, она бормотала что-то бессвязное, Джимми уловил лишь «ферма», «отец» и, как ни странно, «велосипедная фабрика».

Джимми пытался что-то сказать, она не слушала, и ему осталось лишь стоять и молча смотреть на нее. Завершив свой взволнованный и сбивчивый монолог, Долли глубоко вздохнула и возмущенно уставилась на него. Недолго думая, Джимми заключил ее в объятия и принялся гладить по волосам, словно расшалившегося ребенка. Это возымело действие, и Джимми улыбнулся про себя. Сдержанного и уравновешенного Джимми порой заставали врасплох бурные эскапады Долли, но ему нравилась ее горячность: она никогда не бывала просто довольной, а прыгала от радости, никогда не дулась, а сразу вскипала.

– Я-то думала, ты хочешь на мне жениться, а вместо этого ты уезжаешь в Лондон!

Джимми расхохотался.

– Не вместо, Долли!.. Я буду откладывать деньги. Больше всего на свете я хочу на тебе жениться, просто я должен знать, что все делаю правильно.

– Все и так правильно, Джимми! Мы любим друг друга, мы хотим быть вместе. Наша ферма, толстые куры, гамак, и мы танцуем босиком на веранде…

Джимми улыбнулся. Он рассказывал Долли о детстве своего отца, проведенном на ферме, незамысловатые истории, которые сам слышал когда-то, а Долли, как всегда, присвоила их себе, сильно приукрасив. Джимми изумляла способность Долли расцвечивать любую заурядную историю блестками своей фантазии.

Джимми сжал ее лицо в ладонях.

– У меня нет денег, чтобы купить ферму, Долл.

– Тогда давай купим цыганскую кибитку. С занавеской в маргаритках. И одну курицу… или двух, чтобы не скучали.

Не выдержав, Джимми прижался губами к ее губам. Долли так молода, так романтична… Долли, его девушка.

– Подожди, Долл, когда-нибудь мы сможем позволить себе все, о чем мечтаем. Я обещаю работать как вол, ты только потерпи.

Чайки чертили небо над ними. Джимми нашел ее руку, крепко сжал и повел Долли обратно к морю. Он любил ее фантазии, восхищался ее мятежным духом. Никогда он не чувствовал себя таким живым, как рядом с Долли. Однако Джимми приходилось думать об их совместном будущем. Они не могут позволить себе предаваться мечтам, ничего хорошего из этого не выйдет. Джимми был умен, об этом твердили все учителя до того, как из-за болезни отца ему пришлось оставить школу. Он схватывал на лету, прочел почти все книги из публичной библиотеки. Единственное, чего ему не хватало, это везения, но, кажется, теперь все налаживалось.

Остаток пути они проделали молча. Когда вдали показался променад, кишащий отпускниками, которые дожевывали бутерброды с креветочной пастой, Джимми остановился.

– Пора.

– Пора.

– Увидимся через десять дней.

– Если я не примчусь раньше.

Джимми потянулся к губам Долли, но какой-то малыш, преследующий мячик, неожиданно подскочил сбоку. Момент был упущен, и Джимми неловко отстранился.

Долли махнула рукой в сторону променада.

– Мне нужно возвращаться.

– Держись подальше от всяких подозрительных типов.

Долли рассмеялась и неожиданно чмокнула Джимми прямо в губы. С улыбкой, от которой у Джимми заныло все тело, она шагнула навстречу заходящему солнцу, подол ее летнего платья бился по голым ногам.

– Долл! – крикнул он ей вслед. Она обернулась, солнце позолотило ее темные волосы. – Тебе ни к чему модное платье, Долл, ты в тысячу раз прекраснее той девушки.

Она улыбнулась (по крайней мере, Джимми так показалось, потому что лицо Долли было в тени), махнула рукой и убежала.

Солнце ли, земляника или то, что ему пришлось нестись сломя голову к поезду, были тому виной, но Джимми проспал почти всю обратную дорогу. Ему приснилась мать – старый привычный сон, повторявшийся годами. Они были на ярмарке, смотрели выступление иллюзиониста. Иллюзионист захлопнул за своей хорошенькой помощницей крышку ящика (ящик сильно смахивал на гробы, которые отец мастерил в подвале «У. Г. Меткаф и сыновья. Гробовщики и игрушечных дел мастера»), а мать наклонилась к нему и сказала:

– Он пытается отвлечь твое внимание, Джим. Ни в коем случае не смотри в сторону.

Восьмилетний Джимми кивнул, расширил глаза и честно не мигал, хотя совсем скоро в глазах появилась нестерпимая резь. И все-таки он проморгал: крышка ящика распахнулась – опля! – женщины там не было. Мать расхохоталась, и Джимми стало не по себе, однако когда он поднял глаза, мать сидела внутри ящика, уговаривая Джимми не спать на ходу, а ее духи благоухали так сильно, что…

– Ваш билет, пожалуйста.

Джимми встрепенулся и первым делом нащупал кофр на сиденье рядом с собой. Слава богу. Глупо так отключаться, особенно если берешь фотоаппарат, твой пропуск в будущее. А если бы его украли?

– Ваш билет, сэр.

Глаза кондуктора стали как щелочки.

– Да-да, извините. Минутку.

Джимми начал рыться в карманах.