Шпионский тайник - Питер Джеймс Страница 22

Я опустил столик, нажал кнопку на подлокотнике кресла и откинулся на спинку. Судя по белой пластиковой табличке, мне досталось место 8В. Незанятое рядом, у окна, значилось как 8А. По другую от прохода сторону находились кресла 8С и 8D. Мы летели на «Боинге-737», одном из самых небольших пассажирских самолетов общего пользования. Несколько минут я прикидывал, сколько пассажирских мест могло здесь быть. По моим подсчетам, получалось сто четырнадцать. Плюс какое-то количество откидных сидений для членов экипажа. И тут до меня дошло.

Эффект озарения был таков, что, если бы рядом всплыл громадный айсберг и эта ледяная гора опрокинула бы мой стакан с выпивкой и ушла под воду, я бы этого даже не заметил. 14В. Номера кресел в самолете! Ряды по четыре кресла; ряды по шесть кресел; ряды по восемь кресел. В небольших самолетах – как этот или, к примеру, «Дуглас-DС9» – по четыре кресла в ряду. В тех, что побольше, – DC-8 и «Боинг-707», – по шесть кресел. В больших – «Боинг-747», «трайстар», DC-10, «эйрбас» – в ряду десять кресел, по три у каждого окна и четыре посередине. Все сходилось, но ясности не было. Какой в этом смысл? Требовалось проверить кое-что еще, а для этого нужно было вызвать айсберг.

– Сколько мест в этом самолете?

– Сто пятнадцать, сэр. – Она удалилась по проходу, прежде чем я успел спросить что-то еще. Меня уже забыли. Неплохо.

Ее напарница, пусть и не такая роскошная, по крайней мере, оказалась человеком. Она взяла мой листок с вопросами, отнесла в пилотскую кабину и через какое-то время вернулась с ответами. Число мест на каждом используемом в данное время коммерческом лайнере в точности совпадало с информацией с моего силиконового дружка.

Я прогулялся по проходу. Нашел кресло 14В. Занимавший его пассажир вполне мог быть выпускником Гарварда, начинающим юристом, спешащим в Нью-Йорк, чтобы стать партнером в какой-нибудь манхэттенской фирме. На вид года тридцать два, квадратные очки в черепаховой оправе, короткая, аккуратная стрижка, приятное лицо с явно выраженными еврейскими чертами. Рядом с ним, слева, сидел стеснительный мужчина, то ли коллега, то ли клиент. Они разговаривали о чем-то, серьезно, перебирая толстую кипу фотокопий, касавшихся, насколько мне удалось понять, сделки по недвижимости. Человек в кресле 14В мог бы, пожалуй, бросить вызов другому юристу, но вряд ли стал бы убивать кого-то из-за места в самолете.

Я вернулся на место. Сел. В чем же значение номеров самолетных кресел? Что такого примечательного в номере 14В? Почему этот номер отсутствует во всех группах чисел? Из письма Орчнева следовало, что Файфшир, очевидно, знал ответ.

По спине прошел холодок. Может быть, те самые люди, которые в последние дни приложили столько сил, чтобы убить меня, также пытались устранить Файфшира? Может быть, их целью был не погибший в Лондоне президент Баттанга? Может быть, правительство Мвоабских островов было право, утверждая, что никакой Армии освобождения не существует, и мишенью был не Баттанга, а Файфшир?

Оставалось только позавидовать Шерлоку Холмсу. Как же ему повезло с Ватсоном. Поговорил, обсудил, облегчил душу и отправляйся спать, а уж утром, со свежей головой, берись за дело. К тому же у Холмса всегда было с чего начать – я же не имел на руках ничего.

И вообще, не зашел ли я слишком далеко? Может быть, после самоубийства Орчнева мне следовало доложить о случившемся Скэтлиффу и просто ждать указаний? Впрочем, если уж по справедливости, такой возможности у меня и не было. Самым разумным на данный момент представлялся такой вариант: выйти в Нью-Йорке и первым же рейсом улететь в Лондон. Но меня не оставляло чувство, что я зацепился за что-то важное, что-то такое, о чем, может быть, никто, кроме меня, не знал, и мой долг – выяснить все самому, в одиночку. И главная проблема – остаться в живых.

Наш самолет совершил посадку в Ла-Гуардиа в половине двенадцатого, и я сразу отправился на такси в Манхэттен. Вышел, не доезжая пары кварталов до здания «Интерконтинентал», и направился прямо к въезду на парковку. Идти через главный вход, расписываться в журнале не хотелось, так что я укрылся в тени, рассчитывая, что рано или поздно кто-нибудь да выйдет. Работа в офисах шла круглые сутки, хотя численность ночной смены сильно уступала дневной.

Ждать пришлось дольше, чем предполагалось, и только через два часа электрическая дверь поднялась, выпустив усталого техника. Я нырнул под дверь, когда она уже начала опускаться, и прошел через почти пустынную стоянку к служебной лестнице. Поднялся на четырнадцать маршей и, ни на кого не наткнувшись, свернул в темный коридор административного этажа. Встретить здесь живую душу в третьем часу ночи представлялось маловероятным, но на всякий случай свет я включать не стал.

Я вошел в картотечную, закрыл дверь и включил встроенную в часы лампу. Нужная папка отыскалась быстро – на пластиковой полоске сверху стояло четко отпечатанное имя – Чарльз Харрисон. Я открыл ее и начал читать историю его жизни, изложенную сотрудником управления кадров, рассказчиком отнюдь не самым занимательным.

Чарли Харрисон родился в пригороде Бирмингема, штат Алабама, там же окончил среднюю школу, поступил в Принстон и стал первым студентом по части компьютерных технологий. Чарли получил работу в Ай-би-эм, провел там пять лет, потом перешел в «Ханиуэлл», где оставался два года, а шесть лет назад принял приглашение возглавить компьютерный департамент «Интерконтинентал». Для человека с таким опытом последний шаг – переход в «Интерконтинентал» – представлялся мне по меньшей мере странным. Интересы Харрисона определенно лежали в компьютерной сфере, тогда как в «Интерконтинентал» было всего лишь два больших компьютера, и использовались они исключительно для практических повседневных нужд. Компания не производила и не совершенствовала компьютеры, а лишь делала для них корпуса. Я включил фотокопировальный аппарат и стал ждать. Было тихо. Я снял копии со всех документов по Харрисону, выключил аппарат, поставил на место папку и покинул здание снова через парковку, воспользовавшись открывавшейся изнутри пожарной дверью.

Отойдя на безопасное расстояние, я взял такси и доехал до «Статлер-Хилтона», рассчитывая, что в столь большом отеле да еще в три часа ночи никто не обратит внимания на человека без багажа – там это обычное дело. Карточка «Америкэн экспресс» отлично заменяет дорожный чемодан.