Веселые поминки - Марина Серова Страница 22

Но сам факт моего присутствия в институте под чужим именем, а зарегистрировалась я как Наталья Сидорова, свидетельствовал в пользу моей версии. А содержание нашей беседы с главврачом института лишало меня последних сомнений в ее достоверности.

Вспоминая сейчас каждое сказанное им слово и воссоздавая в памяти обстановку его кабинета в мельчайших подробностях, я не могла пройти мимо новейшего компьютера, занимавшего почетное место на его столе.

Наверняка в его недрах хранилось достаточно информации для того, чтобы засадить господина Смысловского на всю оставшуюся жизнь в исправительное заведение самого строгого режима. Хотя полной уверенности, что он не уничтожает следы незаконной деятельности при первом удобном случае, у меня не было.

Но проникнуть в «святая святых» института незамеченной, тем более пробыть там продолжительное время – об этом нечего было и мечтать.

Маленькую надежду я сохранила только на «виртуальную операцию», о которой упомянул Смысловский. При удачном стечении обстоятельств я могла бы на непродолжительное время отключить его сознание с помощью подручных средств, которые я прихватила с собой из дома, и «пошарить» в памяти компьютера в поисках «секретных файлов». Но, кроме того, что это связано с огромным риском и вовсе не гарантировало успеха, я не была «крутым хакером» и сильно сомневалась в своей способности «взломать» самый простенький шифр за несколько минут. А мой «дезодорант» гарантировал «отключку» объекта воздействия именно на такое время.

День между тем подходил к концу. За окном моей палаты начало смеркаться. И я решила немного прогуляться по городу, чтобы проветрить мозги.

Я уже вышла на улицу и прошла сотню метров, прежде чем обнаружила, что оставила на тумбочке в палате свои клипсы. Мне совершенно не хотелось, чтобы какая-нибудь нянечка или сестра-хозяйка примерила их в мое отсутствие. Можно представить себе ее реакцию после того, как она услышит «голоса», а если она к тому же окажется и сообразительной, то быстро обнаружит их источник.

Это был непростительный промах для опытного агента, каковым я себя считаю. Тем более что клипсы я оставила на самом виду, прекрасно зная, что с минуты на минуту мне должны принести традиционный стакан кефира или йогурта, и принесет его девица настолько же любопытная, насколько и бесцеремонная. С первого взгляда я определила это по ее бегающим глазкам.

Поэтому я припустила во все лопатки по направлению к институту, не обращая внимания на реакцию прохожих.

На самом пороге института я чуть было не сбила с ног двух мужчин, прошмыгнувших в дверь прямо у меня перед носом.

И должна благодарить за это судьбу, потому что это были не просто мужчины, а именно те два человека, встречаться с которыми мне сейчас было не с руки. Я узнала их с первого взгляда, так как это были мои знакомые «телохранители» с теплохода «Михаил Кутузов».

Выждав несколько секунд, в течение которых я при всем желании не могла сдвинуться с места от неожиданности, я переступила порог института.

Мне казалось, что я слышу стук собственного сердца, и каждый его удар отдавался у меня в голове. Но мне во что бы то ни стало нужно было узнать, куда направились мои знакомые. Вполне вероятно, что они привели бы меня к самому Харчееву, а тем самым в потайную палату, местонахождение которой я безуспешно пыталась обнаружить в течение дня.

На первом этаже я заметила несколько человек, но «телохранителей» среди них не было. На второй этаж, по моим расчетам, они подняться за это время не могли, для этого им пришлось бы бежать во весь опор, или я застала бы их на лестнице. Значит, искать нужно было на первом этаже.

И я должна была найти их первой, сама при этом по возможности оставаясь неузнанной, поскольку если моя конспирация будет нарушена, то дальнейшее пребывание в стенах института не только станет для меня небезопасным, но и потеряет всякий смысл.

Я понимала, чем я рискую, но не использовать такой шанс было просто нельзя. И я обошла весь первый этаж, заглядывая во все помещения подряд, не делая никаких исключений. Самая большая сложность заключалась в том, что я должна была проделать это таким образом, чтобы не привлечь к себе внимания обслуживающего персонала, при этом намечая себе путь для возможного отступления в случае провала.

Самым простым было бы спросить у кого-нибудь из врачей, не видели ли они, куда пару минут назад прошли двое мужчин, но на это я просто не имела права, поскольку любой человек в белом халате мог оказаться соучастником преступления и поэтому не внушал мне доверия.

«Как сквозь землю провалились!» – подумала я, заглянув в последнюю дверь на первом этаже и там не обнаружив «телохранителей»… «Сквозь землю!» Ну разумеется! Если я не нашла их на первом этаже, то мне следовало спуститься ниже. То есть в полуподвал, туда, где находился кабинет Смысловского! Не к нему ли в гости они пожаловали?

Подождав, пока мимо меня прошла медсестра преклонного возраста и исчезла за поворотом лестницы, ведущей на второй этаж, я спустилась в приемную. Она была пуста, и я с замиранием сердца подошла к двери кабинета главврача института, единственной комнате ниже уровня первого этажа.

Из-за двери не доносилось ни звука. Я оказалась перед серьезным выбором: либо открыть дубовую дверь, либо побыстрее покинуть приемную. Я никак не могла решиться ни на то, ни на другое, хотя самым опасным в этой ситуации было именно бездействие. В любое мгновение дверь передо мной могла открыться, и я лицом к лицу оказалась бы с убийцами Михаила.

Внутренний голос потешался над моей нерешительностью, и я назло ему и всему свету отважилась заглянуть в кабинет Смысловского.

И увидела его самого, одиноко сидевшего за своим столом как ни в чем не бывало.

– Вы что-то хотели? – спросил он почему-то в прошедшем времени.

«А черт его знает, чего я хотела», – должна была ответить я, если бы всегда говорила то, что думаю, но тогда бы вряд ли могла бы стать секретным агентом. Поскольку только идиоты всегда говорят то, что думают, особенно в такой ситуации. Поэтому мои губы произнесли другие слова:

– Вы не могли бы зайти ко мне в палату? Мне страшно и хочется плакать, – может быть, не менее идиотские, чем я произнесла мысленно, но именно эти слова умилили Смысловского до такой степени, что он поднялся из-за своего стола, подошел ко мне и, взяв меня за руку, сказал неожиданно низким голосом:

– Не надо так волноваться, папочка обязательно зайдет, как только освободится.

Поганый старикашка! Видимо, он считал себя кем-то наподобие Бельмондо. Во всяком случае, интонацию он совершенно точно украл у одного из его киногероев.

Я поднялась к себе в палату, выпила кефир, так как после вечерней прогулки у меня сильно пересохло во рту. Потом нацепила клипсы и для очистки совести прошлась по всем помещениям второго этажа.

«Телохранителей» не было ни в одном из помещений института! Это было похоже на мистику.