Шкурный интерес - Марина Серова Страница 22

– Ладно, поеду-ка к ней, – согласился Дмитрий Анатольевич. – Глядишь, действительно прольет свет на эту тайну. А с вами, друзья, мы после побеседуем. Счастливо!

Степанов повернулся к выходу.

– Вас подвезти? – осведомился Чумаков.

– Спасибо, мы как-нибудь сами. Я прогуляться хочу.

С этими словами Дмитрий Анатольевич покинул офис.

– Знаете, что мне показалось странным? – сказала я. – Статус Кулиева в компании куда ниже, чем у Ильясова. А со стороны, в тот момент, когда Кулиев вошел в кабинет, могло показаться совсем наоборот. Да и Чумаков этот с Берцманом… Вели они себя довольно непринужденно. Совсем не ощущалось, что Ильясов – ваш зам, а они – просто мелкие сошки.

– Ильясов и Кулиев давно знакомы, – ответил Степанов. – По-видимому, они являются старыми друзьями. Это ведь Ильясов Кулиева в компанию привел. А уж Кулиев захватил Чумакова с Берцманом. Между этой четверкой отношения неформальные. Служебная иерархия для них – дело последнее. Ничего удивительного я в этом во всем не вижу.

Я пожала плечами и сказала:

– Вам виднее.

– И как же это я раньше не додумался поговорить с Севиль? – недоумевал Дмитрий Анатольевич.

– Вас убедили в том, что ваша жена – наркоманка. Зачем вам было общаться с ее подругой, когда и так все было ясно. Да и виновники, как вы считали, не в Баку, а в Тарасове.

– Логично. Давайте, Евгения Максимовна, возьмем такси.

* * *

– А вы, как я поняла, с этой Севилью знакомы? – задала я Дмитрию Анатольевичу вопрос уже в такси.

– Знаком, конечно. Это подружка Елены со школы.

– Елена из Баку? – изумилась я.

– Да. Здесь мы и познакомились, еще когда были студентами. Хорошее было время…

– Севиль… – произнесла я. – Интересное имя.

– Это означает «любовь», – пояснил Степанов. – Советую обращаться к ней «Севиль-ханум».

Мы проезжали по улице с оживленным двусторонним движением.

– Высадите нас здесь, – попросил Дмитрий Анатольевич у таксиста.

Машина проехала еще несколько метров и остановилась. Степанов расплатился с таксистом, и мы выбрались наружу.

– Хочу пройтись по тропкам детства, – сообщил Степанов, – а потому решил высадиться не у дома Севиль, а здесь. Нам надо перебраться на ту сторону.

– А где же светофор? – удивилась я.

– Светофор отсюда далеко. В Баку почти все светофоры вышли из строя еще во времена перестройки. Менять их, по-видимому, никто не собирается.

– И как же переходить улицу? Машин много, и скорость у них довольно-таки высокая.

Дмитрий Анатольевич рассмеялся и пояснил:

– Надо ждать, пока автомобильный поток станет пореже. Это обязательно случится, так как несколькими кварталами выше светофор все же имеется. А потом потихоньку, оглядываясь по сторонам, перебежим на ту сторону.

Автомобильный поток и не думал ослабевать.

– А вообще, – продолжал Степанов, – в Баку при пересечении улиц обычно смотрят не прямо, туда, где должен находиться светофор, а в ту сторону, откуда едут машины. Когда я переехал в Тарасов, я долго не мог избавиться от этой привычки. Настроения автомобилистов казались мне красноречивее любого светофора. Потом я адаптировался. Кстати, нам пора переходить.

Поток машин уменьшился, но ненамного. Мы то бежали, то, напротив, тормозили, и в конце концов «сложная» улица была пересечена.

– Это улица Губанова, она переходит в трассу Ростов – Баку, – сообщил Дмитрий Анатольевич. – Сейчас мы прогуляемся по так называемой Кубинке.

– По Кубинке?

Степанов кивнул:

– В былые времена этот район пользовался дурной репутацией и считался самым криминальным в городе. Большинство блатных проживали тут. Здесь могли подойти к человеку средь бела дня, приставить нож к горлу и потребовать денег. Пацаны прикрепляли к ногтям лезвия, чтобы при случае, растопырив пальцы, вонзить их кому-нибудь в глаза. Сейчас этот район в Баку один из самых тихих.

Лицо Степанова осветилось улыбкой. Похоже, он на каждом шагу встречал одному ему ведомые признаки прошлого, связанные с приятными воспоминаниями.

– А вот это – Кемерчи-базар, – рассказывал он. – То есть базар, где продавался уголь, один из самых старых и знаменитых базаров в Баку. А вот это купол городского цирка.

Кубинка оказалась сплетением узеньких грязных улочек с одно– или двухэтажными домиками. Улочки были кривые, дороги ухабистые. Асфальт образовывал то бугры, то угрожающего вида впадины. Улочки поднимались в гору, затем переходили на резкий спуск. У строений были плоские крыши, на их стенах известка лежала таким толстым слоем, что каждое здание казалось построенным из цельного куска мела. В воздухе пахло помойкой, керосином и черт знает чем еще. Повсюду – мусор, наваленный прямо посреди тротуаров.

Мы свернули на улочку, вдоль которой ручьем текла вода из канализации.

– Кубинка-река! – прокомментировал Степанов. – Никогда не пересыхает! А порой, когда идут дожди или прорывает трубу где-нибудь еще, эта река становится глубокой и непроходимой. Видели бы вы, на какие ухищрения идут люди, чтобы переправиться с одного берега на другой! В это время тут любят плескаться цыганские дети.

Я сморщила нос:

– И им не противно?

Степанов покачал головой.

– Самое интересное, – молвил он, – что это место – практически центр города. Вам может показаться странным, но я влюблен в Кубинку.

– Почему же? Если вы здесь родились, это вполне объяснимо. К тому же это весьма экзотично.

Мы миновали несколько лавок, в которых продавались, судя по надписям на кусках картона, хлор, ацетон, кислота и керосин.

– У нас в Тарасове такого не встретишь, – заметила я.

– В сорока километрах от Баку есть город химической промышленности – Сумгаит, – сказал Степанов. – Кулиев, кстати, оттуда родом. Там воздух кислый на вкус от паров хлорводорода. Вместо зарплаты людям там зачастую выдают готовую продукцию. Вот они ее и продают. Они еще по дворам, бывает, ходят, кричат, что у них там из химикалиев имеется. Может, и сами услышите.

Все, что открывалось моему взору, разительно отличалось от реалий Тарасова.

Мы повернули за угол, и я увидела двух мальчишек, играющих с самодельным самокатом довольно необычной конструкции – плоским и широким, сколоченным из деревянных реек, на подшипниках, с торчащей спереди палкой, выполнявшей функцию руля. Один мальчишка усаживался на самокат, другой толкал средство передвижения под откос. Игра сопровождалась восторженными криками.

– Дети на «тачке» катаются, – улыбнулся Дмитрий Анатольевич. – Кстати, мы пришли.