Подземная Москва - Глеб Алексеев Страница 22

Васька приветливо махнул салфеткой и растворил двери с величайшим почтением:

– П-жаллт-ссс!..

Он тут же обмахнул салфеткой пыль со стола и с ботинок миллиардера.

– Самоварчик прикажете-с?.. М-мигом!-сорвался он, не ожидая ответа.

– П-с-т!-слабо свистнул миллиардер.-Где дама?

– Ушли-с с господином, другим иностранцем… Велели передать, что будут к восьми-с.

– Хорошо. Никакого самовара не нужно. Я лягу отдохнуть. Никого не принимать. В семь с половиной разбудите.

– Слушаю-с!

– Можете идти.

Васька волчком выкатился из комнаты. По коридору зазвучали его крепкие сапоги, но звук их оборвался внезапно, а в скважину опять всверлился пронзительный глаз. Но миллиардер не видел пронзительного глаза,- не раздеваясь, он прилег на кровать, головой на грязные клетчатые носки; кровать провалилась под тучным его телом, шею душил воротник. Главич сорвал его, но рука вдруг налилась свинцовой тяжестью.

"Должно быть, мне плохо,- подумал он,- жаль, что нет Кэтт!" И с этим последним именем в длинном списке житейских событий-прошлая жизнь поднялась из памяти, поплыв перед глазами, как круги обморока, как дышащие кольца внезапной дурноты… Жизнь прошла, он стар, он-больной, уставший человек, не успевший в жизни сделать того самого главного, ради чего мучился, наживал миллиарды и жил… Оно все должно было прийти, это самое главное, но оно не пришло никогда, или, может быть, ему самому было некогда… Как хорошо вот так просто лежать на кровати в маленьком московском номеришке, где даже не подозревают о страшных его богатствах, согреться, как в детстве, под теплым платком матери и заснуть, заснуть…

Тогда в огненных кругах плеснуло море, одно огромное и непостижимое. В те дни, когда он еще умел радоваться его неискусным цветам и вольной игре ветра,-это было прежде! И будет ли это вновь? Простым рыбаком он уходил с отцом, и было счастье, когда отец впервые дозволил крепить паруса, и было счастье, когда впервые дрожащей рукой он сам потянул сети и они бултыхнули живым серебром…

"Я болен!"-устало подумал миллиардер.

Он с трудом поднял руку, чтобы нажать кнопку звонка, но рука скользнула по стене и не нашла его. Тогда он слабо вскрикнул и сам удивился слабости своего голоса: он был тонок, немощен, как голосок больного ребенка.

Дверь сразу же распахнулась, и предстал Васька, оправляя свесившиеся на глаза кудри:

– Чего-с прикажете?

– Дай мне воды!-прошептал миллиардер.

– В секунд!

Было до боли отчетливо слышно, как он ополаскивал стакан в коридоре и говорил кому-то свистящим шепотом.

– Прошу! – сказал Васька, ловко протягивая стакан на ладони. И опять толстые губы миллиардера развела скорбная, но добрая улыбка.

– Сядь!-сказал миллиардер.-Посиди вот тут,-он тронул тяжелым пальцем кровать.

– Ничего-с!.. мы и постоим-с… наша сила-с в ногах…

– Сядь! – настойчиво повторил миллиардер. Почти детская, веселая мысль скользнула улыбкой по его дряблому лицу.

– Скажи мне, мой друг, что бы ты сделал, если бы у тебя было два миллиона?

– А что-с!-равнодушно протянул Васька.-Что в наше время на два лимона путного укупишь?.. Коробок-с, один коробок-с спичек, спички шведские,-изволили слышать?-головки советские… вот если бы трешник по червонному исчислению-тут, ваше здоровье, музыка серьезная… Тут я, ваше здоровье, новые союзки к сапогам справлю да матери рупь-целковый на покос спошлю… Знай Васькину доброту!.. Только ведь ты зря! Арапа заправляешь над бедным человеком, который несостоятельный…

– Чего?- с испугом спросил миллиардер.

– Трешника-то, говорю, не дашь… Так, пули льешь со скуки.

– Какие пули? Зачем пули?-еще тише спросил миллиардер, но он понял. Он откинулся на подушку, охватил непослушными пальцами Васькину руку, сказал раздельно, упирая тускнеющей синевой глаз в угрястый Васькин лоб: – Я умираю.

Васька вскочил на ноги.

– Стой!-пронзительно закричал он.-Стой! Господин иностранец… Хлопот-то! Хлопот! Погоди минуточку-я за милицией сбегаю.

И, ловко выдернув из-под головы миллиардера клетчатые носки и на ходу засовывая их в карман, он бросился в коридор.

– Граждане, милые! – заорал он не своим голосом, заглушая грянувший в пивной хор "русского амсамбля".-Иностранец из шашнадцатого помирать собрался…