Шалаш в Эдеме - Наталья Александрова Страница 22

Однако несчастная Амалия Львовна вцепилась в мою руку и взмолилась:

– Вика, дорогая, вы же не бросите меня так? Я совершенно ничего не вижу! Помогите мне добраться до дома!

При виде ее лица, покрытого синяками и ссадинами, в моей душе шевельнулось сочувствие. Я решила, что нужно помочь несчастной зануде. Кроме того, должна признаться, что у меня имелись и свои шкурные интересы: денег-то у меня не было, а без них в наше время никакой транспорт тебя не повезет.

– Амалия Львовна, вам на метро ехать нельзя, нужно машину поймать! У вас деньги есть? – прямо заявила я.

– Вот, Викуля, здесь должны быть! – Она вытащила потертый кошелек.

Денег там было негусто, но на машину хватило бы.

Жила Амалия Львовна на Петроградской стороне.

Я взяла ее под руку, отвела подальше от места аварии и подняла руку.

«Извозчики», заметив расцарапанное лицо Амалии, проезжали мимо.

Наконец, остановился какой-то сердобольный старичок на ржавых «Жигулях», однако заломил он несусветную цену.

– Дядя, возьми себя в руки! – воззвала я к его совести. – Мы бедные женщины, а не жены олигархов, да к тому же только что в аварию попали!

В конце концов мы достигли консенсуса и поехали.

Узнав, что мы пострадали по вине маршруточника, водитель завел разговор на популярную тему «понаехали тут». Мы с Амалией его не поддержали, он обиделся и замолчал.

Наконец мы добрались до дома Амалии Львовны.

Она уговорила меня подняться вместе с ней. Выглядела она так плохо, что я не стала спорить, а то еще свалится тетка на лестнице да так и пролежит, пока кто-нибудь из соседей ее не подберет. Что-то мне подсказывало, что это случится не скоро: знакомые Амалии явно ее сторонятся, а незнакомые и вовсе помогать не станут – какой им интерес, сразу видно, что ни красоты у тетки, ни денег нету.

Жила Амалия в коммунальной квартире на третьем этаже.

Честно говоря, я и не знала, что в нашем городе еще остались коммуналки. Все мои знакомые живут в нормальных отдельных квартирах с евроремонтом, а тут мы оказались перед дверью, обитой продранным дерматином, из которого тут и там торчали клочья грязной ваты. Поверх него красовалось несколько табличек:

«Б. Б. Пудель» – 1 звонок»

«Виктор Мышечкин – 2 звонка»

«А. Л. Фогель» – 3 звонка»

«К. Полукопченый – 4 звонка»

«Ляле Шутиковой – стучать»

На стене рядом с дверью было написано красным фломастером: «Лялька – сука!»

Амалия Львовна порылась в сумочке, достала связку ключей и отперла дверь. Мы вошли в полутемный коридор. Прямо напротив входа стоял громадный шкаф, на котором сбоку было привешено корыто.

Подняв глаза, я невольно попятилась: со шкафа на меня смотрели два ярко-зеленых глаза.

– Не пугайтесь, Вика! – проговорила Амалия, закрывая за собой дверь. – Это Ромуальд, наш кот, он вообще-то безобидный… хотя иногда может спрыгнуть на плечи… проходите вперед, моя дверь вторая по коридору…

Я поскорее прошла мимо шкафа, чтобы избежать столкновения с Ромуальдом, но нечаянно задела корыто. Оно издало глубокий гулкий звук, похожий на гонг, каким начинают боксерские поединки.

Из соседней комнаты донесся раздраженный голос:

– Смотрите, куда претесь, заразы! Не мешайте людям культурно отдыхать!

– Как же вы неосторожны, Вика! – прошептала Амалия Львовна, догнав меня и взяв за локоть. – Это страшный человек, его фамилия Полукопченый!

Я кое-как пробралась к ее двери, по дороге споткнувшись о чугунную пудовую гирю, чуть не разбив колено об огромный кованый сундук и уронив прислоненные к стене лыжи. Наконец Амалия отперла дверь своей комнаты, и мы вошли внутрь.

Я словно оказалась в другом мире и даже в другом времени.

Комната у Амалии была большой, светлой, с высоким потолком, покрытым лепниной, обставленной красивой старинной мебелью. Единственное, что портило впечатление, – всюду, где только можно, были расстелены вышитые болгарским крестом салфеточки и скатерки. Маленькие салфеточки украшали изголовья кресел, салфетка побольше покрывала резной комод. Посреди комнаты красовался круглый стол на львиных лапах, покрытый большой белой скатертью, на которой была вышита целая картина – цветущий розовый куст и стайка разноцветных птиц. В этом обилии вышивок было что-то безнадежно унылое, старушечье, отдающее прошлым или даже позапрошлым веком.

Едва войдя в свою комнату, Амалия Львовна бросилась к комоду, выдвинула верхний ящик, достала оттуда очки и водрузила их на нос.

Очки были точно такие же, как и разбившиеся в автобусе, – громоздкие, неудобные и безнадежно старомодные. Однако, надев их, Амалия засияла:

– Боже мой, какое счастье! Я наконец-то прозрела! Викуля, вы просто не представляете, как я вам благодарна! Сейчас мы с вами будем пить чай, потом я покажу вам свой фотоальбом… мои детские фотографии… вам будет очень, очень интересно! Вообще, мы с вами будем дружить…

Я пришла в ужас от такой перспективы, в особенности от альбома с детскими фотографиями Амалии, и сказала, что очень спешу.

– Но без чая я вас не отпущу! – воскликнула Амалия и схватила чайник.

Я действительно хотела пить, а еще вспомнила, что нет денег. Хорошо бы попросить у Амалии хоть полтинник на дорогу… значит, придется немного потерпеть.

Взглянув на скатерть с птицами, я вдруг вспомнила человека, запертого в подземелье. Он просил меня позвонить своим знакомым… может быть, от этого звонка зависит его жизнь и свобода!

– А где у вас телефон? – спросила я Амалию, которая уже стояла в дверях.

– В коридоре, – ответила она почему-то вполголоса. – Около сундука… вы его заметили… только очень прошу вас, Викочка – не конфликтуйте с Полукопченым!

Сундук я действительно заметила: колено до сих пор болело, напоминая об этой знаменательной встрече. Поэтому, выйдя в коридор следом за Амалией, я без труда нашла квартирный телефон.

Такой телефонный аппарат наверняка можно было за большие деньги продать какому-нибудь любителю старины: на стене над сундуком висело громоздкое страшилище из черной пластмассы с огромной тяжеленной трубкой на рычаге.

Телефонный номер я вспомнила моментально: у меня такая особенность памяти, что я отлично запоминаю разные цифры – телефонные номера, pin-коды мобильников и банковских кредитных карточек, дни рождения друзей и знакомых. Слон как-то сказал, что из меня вышел бы хороший бухгалтер. Вообще-то я в этом не уверена, боюсь, что бухгалтеру, кроме памяти на цифры, требуется еще усидчивость и трудолюбие. Во всяком случае, ему нужно каждый день ходить на работу, а для меня это – настоящая пытка.

Итак, я набрала номер, дождалась, когда мне ответят… и растерялась.