Лямур, тужур и абажур - Наталья Александрова Страница 22

– Ну, надо так надо… – вздохнул дядя Вася. – Ты иди вперед, чтобы их не спугнуть, а я за тобой следом… не волнуйся, вовремя подоспею!

Я недоуменно взглянула на него, выбралась из машины и, пробежав десяток метров, дернула ручку служебного входа.

Дверь оказалась открыта, и я без проблем проскользнула внутрь магазина.

Внутри было темно и пахло старым рассохшимся деревом, пылью, кожей и еще чем-то неуловимым и неприятным.

Я почувствовала смутное беспокойство, однако следовало довести начатое дело до конца, и я пошла вперед, стараясь не шуметь.

Это было не так уж просто: старый паркет скрипел под ногами, и я в темноте то и дело натыкалась на какие-то громоздкие предметы.

Вдруг впереди меня в темноте раздался приглушенный вскрик и торопливые удаляющиеся шаги…

Я на мгновение задержалась, пытаясь понять, что происходит, но снова наступила тишина, и я двинулась дальше: другого способа разобраться в ситуации просто не было.

Вскоре я увидела перед собой неплотно прикрытую дверь, из-за которой пробивалась полоска света. Я потянула ручку на себя и оказалась в кабинете директора магазина.

Кабинет был неожиданно просторный, обставленный дорогой старинной мебелью. Несколько массивных резных кресел красного дерева, стеклянная горка с фарфоровыми статуэтками (куда лучшими, чем те, что выставлены в торговом зале), пара красивых фарфоровых ваз. По стенам – темные старые портреты, мужчины в мундирах с золочеными пуговицами, женщины в атласных и парчовых платьях… Или пейзажи, причем исключительно виды русской природы средней полосы – не какой-нибудь там «Итальянский полдень», а осиновая роща или же пологий берег неширокой реки и поле вдали. Или две-три елочки, а на переднем плане – избушка, маленькая, как из сказки. Так и хочется подойти и сказать: «Избушка-избушка! Встань ко мне передом, к лесу задом!» И она повернется, а там, внутри, печка сама печет румяные пирожки, а рядом протекает молочный ручей с кисельными берегами…

Письменный стол директора тоже был антикварный, черного дерева, инкрустированный перламутром и бронзой, а вот кресло за ним – современное: вращающееся и обтянутое мягкой черной кожей. Видимо, директор, при всей любви к старинным вещам, предпочитал современный комфорт. Или страдал радикулитом и заботился о пояснице…

И это кресло было повернуто боком, почти спинкой ко входу.

В первый момент я подумала, что в кабинете, кроме меня, никого нет, но потом заметила на подлокотнике директорского кресла тяжелую мужскую руку с массивным перстнем на безымянном пальце. Перстень украшал крупный черный камень.

– Господин директор! – произнесла я немного робко. – Не подумайте, что я вторглась к вам в магазин с какими-то преступными целями. Наоборот, я хочу предотвратить преступление! Та вещь, которую принесла вам на продажу девушка в красном пальто, – ворованная, и если вы ее купите – у вас будут большие неприятности.

Директор не отозвался, и даже рука на подлокотнике кресла не шелохнулась.

– Вы не хотите со мной разговаривать? – возмутилась я. – Напрасно! Очень напрасно! Между прочим, я не просто случайный свидетель, а частный детектив! Ну, скажем, помощник частного детектива… – скромно поправилась я.

Но и это известие не произвело на хозяина кабинета никакого впечатления.

– Понимаю, – раздраженно проговорила я. – Вы уже купили этот кулон, заплатили за него свои деньги и теперь не хотите нести убытки? Но учтите, если я, то есть мы с моим шефом, вызовем милицию и докажем, что вы купили ворованную вещь, вы понесете гораздо большие убытки! Ваш магазин могут вообще закрыть, а вас – посадить на приличный срок! Скупка краденого – это, между прочим, сорок восьмая статья Уголовного кодекса, она предусматривает тюремное наказание сроком до восьми лет…

На самом деле я понятия не имела, какая это статья и сколько лет полагается за скупку краденого, но подумала, что конкретная ссылка произведет на него большее впечатление.

Однако и на этот раз я ошиблась – никакого впечатления на директора мои слова не произвели. Он нисколько не испугался, даже не шелохнулся, даже не шевельнул рукой!

Ну и нервы у этого человека!

– Да что же это такое! – возмутилась я. – Вы хотя бы посмотрите мне в глаза! В конце концов, это просто невежливо! Разве так себя ведут с посетителями?

Он опять не шелохнулся, и тогда я подумала, что если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, и обошла стол, чтобы наконец увидеть его лицо…

Лучше бы я этого не делала!

Да, лицо директора магазина я увидела.

Лицо у него было неприятное – жирное, надменное, в каких-то складках. Под глазами – темные набрякшие мешочки. А сами глаза – широко открытые, недовольные, удивленные, уставившиеся на что-то за моей спиной…

Мертвые глаза мертвого человека.

А на виске у него темнела глубокая неровная рана, и какие-то черно-красные сгустки стекали по щеке. Этими же сгустками был испачкан темно-серый пиджак директора.

То есть он не умер вследствие приличной и соответственной возрасту причине вроде инфаркта или инсульта. Он был убит. Ему грубо и недвусмысленно проломили череп.

А на полу возле кресла валялось и орудие убийства – тяжелый бронзовый подсвечник на три свечи.

Я машинально потянулась к этому подсвечнику, чтобы разглядеть его… но вовремя остановилась, вспомнив, как в каждом втором детективном фильме глупая героиня хватается за орудие убийства, оставляя на нем отпечатки пальцев.

– Мама! – проговорила я, пятясь. – Что же это творится!

Незначительное, мелкое дело, за которое мы с дядей Васей взялись, так сказать, на безрыбье, неожиданно обернулось криминалом…

Тут до меня дошли сразу две вещи.

Во-первых, директора магазина убили только что. Причем, скорее всего, его убила Лена. Наверное, они не сошлись в цене на краденый кулон, девица слетела с катушек и огрела его по голове первым, что попало ей под руку. А именно, бронзовым подсвечником. И забрала деньги из сейфа – вон он открыт, и видно, что полки пустые…

Во-вторых, что гораздо важнее, – если меня застанут здесь, рядом с трупом, мне будет очень трудно доказать, что не я его убила.

Конечно, на подсвечнике моих отпечатков нет, но мне могут заявить, что я их стерла. Конечно, со мной был Василий Макарович, но он ведь не видел меня в этот момент, значит, не может обеспечить мне алиби…

Кстати, куда он вообще-то подевался?

Как бы то ни было, мне пора как можно скорее удирать отсюда.

Я крадучись вернулась к двери кабинета, приоткрыла ее и выскользнула в темноту. При этом я почувствовала холод между лопатками – как будто мне в спину пристально смотрели мертвые глаза…

Я хотела притворить дверь кабинета, но вовремя одумалась – незачем оставлять на дверной ручке свои отпечатки!..