Не родись красивой, или Точка опоры - Карина Тихонова Страница 22

Я вернулась к себе. Не раздеваясь, присела на кровать, сложила руки на коленях и задумалась.

«Горек чужой хлеб, – говорил Данте, – и тяжелы ступеньки чужого крыльца…»

Тут я вздрогнула и спохватилась.

Данте? Я знаю, кто такой Данте?

«Хотя ничего удивительного, – успокоила я себя через минуту. – Если я обладаю такой интеллигентной профессией, как пианистка, то ничего удивительного в том, что я знаю итальянскую поэзию. Так о чем я?»

Ах, да!

Подумайте сами: хотели бы вы оказаться приживалкой в роскошном комфортном доме, хозяева которого находятся между собой в состоянии необъявленной войны?

Подумайте хорошо!

Путей для отступления у вас нет! Только улица!

Ну, как? Заманчиво? Вот я и говорю: лучше улица.

Уйти, что ли?

Я осмотрела комнату.

Гостевая спальня была оформлена в ненавязчиво дорогом духе английского деревенского дома. Деревянная кровать с плетеным изголовьем, обманчиво небольшой комод, в котором можно было разместить массу вещей, большое зеркальное трюмо, плетеные кресла с мягкими подушками…

Да. Жить в такой комнате было бы приятно. Если бы она принадлежала счастливым, любящим друг друга людям.

Сейчас весь этот комфорт выглядел насмешкой над истинным положением вещей. И, честно скажу, стоял мне поперек горла.

Может, и правда уйти?

Я задумчиво осмотрела свои руки. Чего-то не хватает. И через минуту я вспомнила.

Кольцо! У Колобка осталось мое кольцо!

Собственно, не в кольце дело. Побрякушки мне не жаль. Но это дополнительные деньги, а в моем положении деньги лишними не бывают.

Да. Колобок прав. Сначала нужно продать мой гарнитур, причем выгодно продать, а потом посмотрим.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – сказала я, поднимая голову.

Дверь открылась, и на пороге комнаты появилась Элла.

Если я и злилась на нее за устроенный бенефис, то недолго. Сейчас, при виде ее красных заплаканных глаз и неряшливо расплывшейся косметики, мою злость как рукой сняло.

– Можно? – робко спросила она.

– Входи, – ответила я, не вставая.

Элла вошла в комнату.

Вечернее платье было помятым, волосы растрепались… Да, это вам не Рио-де-Жанейро.

«Что ж тебе нужно, девочка моя? – подумала я снисходительно. – Ведь все уже имеешь! Чем ты недовольна?»

«Что имеем, не храним, потерявши, плачем», – откликнулась память потертой цитатой.

Вот именно.

– Не спишь? – спросила Элла, пряча глаза.

– Еще нет, – ответила я. – А ты почему не ложишься?

Элла минуту постояла передо мной. И вдруг упала на коврик, уронила голову на мои колени и разразилась самыми настоящими и искренними рыданиями, которые я когда-либо слышала.

Я опешила.

Одернула руки, в замешательстве осмотрела пепельно-белокурые волосы, разметавшиеся на черном трикотаже моего вечернего платья.

Элла продолжала рыдать. Не плакать, а именно рыдать: глухо и скорбно.

Я опустила руки на ее растрепанную прическу и осторожно вытащила ненужные шпильки.

Отложила их в сторону и принялась мягко массировать голову рыдающей приятельницы:

– Ну, ну… Хватит. Хватит.

Элла не внимала моим уговорам.

Рыдания дошли до своего пика и медленно покатились на убыль.

Через десять минут она уже не плакала. Только судорожно всхлипывала, цепляясь за меня, как утопающий цепляется за бесполезную соломинку.

– Успокойся, – мягко велела я в последний раз.

Элла коротко всхлипнула и кивнула.

– Уже… все…

– Молодец.

Я поискала глазами что-нибудь вроде носового платка. Но он не понадобился.

Элла поднялась с коврика перед моей кроватью и отправилась в ванную. Послышался негромкий шум воды.

Я встала и подошла к зеркалу. Минуту разглядывала свое отражение, потом подняла руки и неторопливо собрала волосы в ракушку. Вернулась назад, подняла с покрывала шпильки и закрепила прическу.

Что-то подсказывало мне, что лечь спать пораньше сегодня не получится.

Шум воды смолк. Я уселась на кровать, выжидательно глядя на дверь ванной.

Через минуту Элла вернулась в комнату. Ее лицо безо всякой косметики было предательски бледным.

– Все нормально? – спросила я участливо.

Элла кинула на меня быстрый взгляд и медленно покачала головой.

– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила я после минутной паузы.

Она молча пожала плечами.

Я тихонько вздохнула и похлопала ладонью по покрывалу рядом с собой.

– Садись…

Элла подошла ко мне и тяжело упала на кровать.

Уложила руки на колени, согнулась и стразу стала похожа на древнюю, уставшую от жизни бабку.

– Да что с тобой? – сказала я с досадой. – Чего тебе не хватает? Романтической любви?

Элла искоса посмотрела на меня мрачным больным взглядом.

─ Это так заметно? – спросила она наконец.

– Это незаметно только слепому, – ответила я, немного понизив голос.

Элла горько усмехнулась.

– Что ты делаешь, глупая? – продолжала я так же тихо и внушительно. – Сама разрушаешь свою жизнь!

– Пускай, – ответила Элла. Ее лицо стало упрямым. – Пускай все разрушится. Не могу так больше.

– Он того не стоит, – сказала я. – Прости за откровенность.

Элла быстро посмотрела на меня.

– Это Максим тебе сказал? – спросила она, иронически усмехаясь.

– Максим мне ничего не говорил, – ответила я резко. – Он порядочный человек. Чтобы все понять, достаточно посмотреть на твое лицо.

Элла глубоко вздохнула.

– Я люблю его, – сказала она просто.

– Он того не стоит, – повторила я упрямо.

– Ты-то откуда знаешь? – вспылила Элла и на мгновение вновь стала властной хозяйкой дома, какой я привыкла ее видеть. – Ты его в глаза не видела!

– Видела, – ответила я.

Элла моментально осеклась.