Сикстинский заговор - Филипп Ванденберг Страница 22

Штиклер внимал благочестивой молитве и, когда Беллини смолк, возразил:

– Ваше Высокопреосвященство, я отказываюсь верить в то, что Джанпаоло стал жертвой заговора, нет, нет, нет. – Он трижды ударил ладонью в лоб: – Разве не его все называли улыбающимся папой? Разве не был он известен добротой, разумным человеколюбием, разве не он утверждал, что является человеком, не более?

– Именно в этом и заключался его промах. После смерти Павла, быстро состарившегося, безразличного) неуверенного, по инерции исполняющего обязанности папы, курия ждала решительного правителя. По крайней мере, некоторые люди в церковных кругах – я не буду называть имен – мечтали увидеть на престоле настоящего владыку, такого, каким был Пий XII, который бичевал марксизм, осуждал южноафриканских террористов и прекратил всякую благотворительность со стороны Церкви странам третьего мира. А вместо этого получили папу, который улыбался и жал руку прокоммунистически настроенному бургомистру Рима.

– Но Джанпаоло не упал с неба! Его избрали кардиналы!

– Тс-с!.. – Беллини призвал Штиклера понизить голос. – Именно из-за того, что они же его и избрали, злоба и была велика. Ведь они предпочли его всем иным papabiles, [83]поэтому их ненависть была всеобъемлюща.

– Господь велик! Нельзя же было убивать Джанпаоло только из-за этого!

Кардинал молча вытер белым платком пот со лба.

– Его убили! – вновь прошептал Штиклер. – Я с самого начала не верил, что Джанпаоло умер своей смертью. Никогда в это не верил. Помню, что творилось. Казалось, внутри курии образовалась отдельная каста.

– Внутри курии, брат во Христе, всегда были отдельные группировки, консервативные и прогрессивные, известные и элитарные.

– Конечно, Ваше Высокопреосвященство. Джанпаоло был не первым папой, которому я служил, и именно поэтому могу утверждать, что никогда не видел такой скрытности и заговорщических настроений, как в ?е тридцать четыре дня его правления. Казалось, все стали враждовать, большинство кардиналов начали общаться с папой лишь в письменной форме. Поэтому он всегда был необычайно занят.

– Святой отец просто переутомился…

– Это официальная версия, Ваше Высокопреосвященство. И не было причин проводить вскрытие.

– Штиклер, – прошептал кардинал, – не мне вам говорить, что тело папы ни при каких обстоятельствах не подвергается вскрытию!

– Да, я знаю это, – ответил Вильям Штиклер, – но и сегодня себя спрашиваю, почему не разрешается вскрытие. Ведь с останками пап обращаются так же, как с телами других смертных. Не было ничего возвышенного в том, что вокруг ног и груди Джанпаоло обвязывали веревки и растягивали его судорогой сведенное тело с такой силой, что слышно было, как трещат и ломаются кости. Я был там и все видел, Господь мне свидетель.

– Профессор Монтана определенно указал на причину смерти – закупорка коронарной артерии.

– Ваше Высокопреосвященство! На что же еще мог указать Монтана, если не на сердечную недостаточность? Подойдя к постели покойного, он увидел, что тот в левой руке держал папку с делами, правая же безвольно свисала. Монтана повторил действия, которые я уже наблюдал после смерти папы Павла в резиденции Кастель Гандольфо: сняв с Джанпаоло очки, положил их на столик, достал серебряный молоточек, трижды ударил мертвого папу в лоб и трижды спросил, умер ли он. И когда и в третий раз ничего не услышал, то сообщил, что Его Святейшество Иоанн Павел I почил. Монтана выполнил все в соответствии с церемониалом Святой Римско-Католической Церкви.

– Requiescat in pace. Amen. [84]

– Однако странность начала обнаруживаться позже, когда прибыл кардинал-государственный секретарь. В 5:30 он уже был свежевыбрит и казался очень собранным. Взглянув на выпавшие из рук папы бумаги, кардинал объявил, что, по официальной версии, рано утром я обнаружил святого отца мертвым в кровати, и читал он не дела, а книгу о последователях Христа. Конечно, я задал вопрос, зачем же извращать факты? Почему Джанпаоло должны были найти за чтением не документов, а книги? Почему найти его должна была не сестра Винченца, которая по утрам приносила ему кофе, а я? Кому нужна вся эта ложь?

– А тапочки и очки Его Святейшества?

– Я не знаю, Ваше Высокопреосвященство. В суете они куда-то исчезли, как и документы, упавшие на пол. Сначала я не придал этому значения, так как думал, что государственный секретарь забрал эти вещи с собой. Намного позже, около полудня, когда Джанпаоло унесли, я поинтересовался, куда же дели вещи. И раскрылось ужасное. Кто-то обокрал мертвого папу.

– А Еллинек? Когда пришел Еллинек в эту комнату?

– Еллинек? Его там не было. Кардинала, насколько мне известно, в день смерти папы не было в Риме.

– То, что вы сказали, полностью совпадает с моими наблюдениями, Штиклер. Помнится, Еллинек был на первом собрании кардиналов в Сала Болонья в период Sede Vacante, но оно состоялось лишь на следующий день. То есть кардинал Еллинек никак не может быть виновником смерти папы. Об остальном Штиклер, лучше молчать. Если Рота Романа [85]возбудит дело, вы, монсеньор, наверняка окажетесь первым подозреваемым.

Камердинер подскочил. Он хотел покинуть исповедальню, но Беллини убедил его остаться. Кардинал сказал, что Штиклер неверно его понял. Во имя Иисуса и Девы Марии, он, конечно же, не подозревает Штиклера. Однако, по официальной версии, он стал бы главным свидетелем, так как последним видел святого отца и нашел его тело.

– Но я не находил его тело, Ваше Высокопреосвященство. Этот слух пустил государственный секретарь! – Монсеньор больше не мог сдерживаться.

Беллини старался успокоить Штиклера, шептал, что не слова Беллини окажутся решающими, а то, что обнаружится на суде. И придется ответить на унизительные вопросы. Ведь именно у него, Штиклера, была возможность легко подмешать парализующее вещество в одну из множества бутылочек с лечебными настойками, которые принимал папа, о чем знал весь Ватикан.

После этих слов наступило продолжительное молчание. Вильям Штиклер задумался: ему впервые пришло в голову, что Беллини мог относиться совсем не к той группировке, к которой он его всегда причислял. Судя по тону беседы, кардинал вполне мог быть в группировке Касконе или заодно с Еллинеком.

– Ваше Высокопреосвященство, – прошептал Штиклер, – как же мне вести себя?

– Что вы сказали Еллинеку? Он понял, что вы обнаружили?

– Нет. Я сделал вид, что мне стало плохо, и ушел.

– То есть Еллинек не знает, что вы увидели эти предметы?

– Если это не было преднамеренно, то нет.

– In nomine domine, в таком случае мы пока оставим открытие в тайне.