Бумер. Книга 2. Лобовое столкновение - Андрей Троицкий Страница 22

— Хрена ты с ним базаришь? — Толмач, сжимая пистолет в левой руке, правой поправил автоматный ремень на плече. — Нашел, блин, достойного собеседника. Не видишь, кто перед тобой? Какой-то укроп, ханыга. Местный синяк.

— Да я только слово сказал, — развел руками Штанина.

— Слово… Хочешь, чтобы эта тварь по всей деревне пробежалась, от дома к дому. И рассказала, что гости к Вятке приехали? Давай все быстро кончим. Без художественного трепа.

Он ногой перевернул Огладина на спину. Поставил сапог на живот, вытирая о куртку Огладина прилепившуюся к подметке грязь. Василич моргал бесцветными ресницами. Он видел над собой два темных человеческих силуэта. Люди о чем-то говорили, но смысл слов почему-то ускользал от понимания. Огладин хотел спросить своих убийц: за какую вину в него пустили пулю. Но не успел. Ольшанский, вытерев подметку ковбойского сапога с ушками, опустил пистолетный ствол и дважды выстрелил своей жертве в голову.

…Вятка, заперев дверь на крючок, вернулся на веранду, встал у стола, соображая, что делать дальше. По-прежнему стояла тишина, занимался мутный рассвет, если бы не те пистолетные хлопки, можно было подумать, что ничего не произошло. Ошибиться Вятка не мог: стреляли именно из пистолета. Ни в деревне, ни в дачном поселке никто не держал такого оружия. И для какой оно надобности? Кур пугать? Надо бы выйти за калитку, пройтись вокруг дома. Но только не следует торопиться, сначала надо все обмозговать. Наклонившись над столом, Вятка плеснул в кружку кипятка. Почему-то сделалось холодно, прошибал озноб. Кот Тимофей спрыгнул с печки, потерся ухом о ногу хозяина.

В следующее мгновение верхнее стекло в оконном переплете веранды разлетелось в мелкие осколки. Пуля врезалась в стену. Она прилетела из-за высокой травы и голых деревьев. Стрелка не видно.

Сорвавшись с места, Вятка кинулся в комнату, распластавшись на полу, заполз под железную койку, вытащил из конфетной коробки пистолет Макарова, передернув затвор, засунул оружие под брючный ремень. Сейчас пистолет не лучшая защита. Вятка вытянул из-под кровати двустволку ИЖ-58 шестнадцатого калибра. Выполз задом из-под койки. Снял с ружья пыльный брезентовый чехол, подтянул к себе подсумок, в котором перекатывались наваленные россыпью патроны. Переломив ружье, Вятка вставил патроны в патронник, большим пальцем взвел курки, направил ствол на дверной проем. Он лежал на полу, ноги под железной койкой. Пыль забилась в нос, так хотелось чихнуть, что слезы наворачивались.

Позиция не самая лучшая, но и не самая плохая. Отсюда просматривается часть веранды, стол, оба стула. Если кто-то сунется через входную дверь, Вятка долбанет из двух стволов, изрешетив тонкую стеновую перегородку, уложит противника. Он вслушался в звуки, но слышал лишь, как мелкий дождь скребется по жестяному подоконнику. Тишина, почти как на кладбище. Ни слабого шороха, ни скрипа половицы. Кот Тимофей, почуяв опасность, забился под стол.

Ольшанский побродил вокруг дома, но не нашел и следа бумера. На задах мокла под дождем пустая собачья будка, ржавела длинная цепь. Небольшой сарай на замке. Здесь, видимо, хранится всякое барахло, которое выбросить жалко. Забора тут вовсе нет, вниз уходил склон оврага, за которым начиналось кочковатое поле, оно тянется до темного елового леса.

Ни следа автомобильных покрышек или масляных пятен. Огород зарос сорным кустарником и лебедой. Итак, они промахнулись. Кот со своими парнями сюда не заглядывал. А если и заглянул, не стал задерживаться надолго. Значит, не соврала та коровница, что встретилась им на дороге.

Толмач спустил с плеча автоматный ремень, навел ствол на окно.

— Эй, хозяин, ты жив? — крикнул он. — Выйди. Ты не пострадаешь, обещаю. Есть разговор.

Молчание. Ольшанский стер ладонью с лица дождевые капли.

— Хозяин, я, кажется, к тебе обращаюсь, — Ольшанский чувствовал, что говорит через силу, он просто захлебывается собственной злобой. Эта злоба душит его почти физически, перехватывает горло, не давая нормально дышать. — Давай потолкуем. По-хорошему. Это мое последнее предложение.

Снова тишина. Толмач нажал на спусковой крючок, дав длинную очередь вдоль и поперек стены. Со стороны веранды выстрелил Володя. В торцевую стену из своих пушек стали палить Кеша и Штанина. Они не жалели патронов, потому что сейчас не тот случай, когда стоит дорожить несколькими граммами свинца.

Вятка полз от кровати к окну, когда ударила первая автоматная очередь. И хорошо, что не встал, не подал голос. Пули прошили навылет тонкую стенку, сколоченную из бросовых досок, частью истлевших, изъеденных жучком. По сторонам брызнули осколки оконного стекла. Полетела мелкая щепа, даже оконная рама влетела в комнату, не удержавшись на гвоздях. С потолка на голову сыпалась гнилая труха. Очередь сверху вниз и поперек прошила бельевой шкаф, оторвала дверцы, вывалила белье, сложенное стопками. Рухнула вниз трехрожковая люстра из матового стекла. Вятка, вжавшись в пол, закрыл ладонями голову, будто руки могли спасти от пули.

Со стороны веранды несколько раз подряд пальнули картечью из ружья. Грохнулся на пол чайник, кипяток едва не обварил кота Тимофея, успевшего в последнюю секунду отпрыгнуть в сторону. Но кошке не повезло, одна картечина попала ей в брюхо. Вторая картечина оторвала голову.

На несколько секунд все смолкло. Стрелки перезаряжали оружие. Вятка, оглушенный пальбой, продумывал пути отступления. Махнуть через веранду, выскочить на крыльцо. Обязательно нарвешься на пулю. А если попробовать через окно? Тоже не вариант. Прямо внизу один из стрелков. Вятка станет легкой мишенью. Так куда же бежать? И кто эти люди, которые сваливаются с горы и начинают шмалять, будто на охоту приехали? Ответов не было. Он подумал, что прошлым летом все собирался выкопать погреб, а потом плюнул на свою затею, решив: на хрена попу гармонь. Что держать в том погребе? Еще он подумал, что если бы Огладин не начал заливать за воротник, они бы уже далеко ушли на моторе. И вернулись бы обратно не раньше вечера, а то и завтра, переночевав в рыбацком домике на острове. Но теперь вспоминать об этом без пользы.

Сейчас ему негде спастись от перекрестного огня. Во всем доме не найдется уголка, где можно отсидеться. Вятка провел ладонью по волосам, вытряхнув из них гнилые опилки, летевшие с потолка.

— Эй, хозяин, ты еще дышишь? — крикнул Ольшанский, поменяв расстрелянный магазин. — Не хочешь выползать, давай так поговорим.

— Давай, — отозвался Вятка.

Отталкиваясь подошвами башмаков от пола, он стал подползать ближе к окну, приволакивая ружье за ремень. Лишь бы снова не началась беспорядочная стрельба. Тогда шансы не получить пулю — минимальные.

— Нам делить нечего. И к тебе у меня нет больших претензий. Просто ответь на несколько вопросов.

Ольшанский опустил автоматный ствол, пальцем поманил к себе затаившегося в кустах Штанину. Тот подошел к хозяину, встал рядом, ожидая приказаний. Но Ольшанский только шепотом спросил, есть ли в машине запасная канистра с бензином. Получив утвердительный ответ, сказал, что бензин понадобится минут через пять, придется спалить дом вместе с этим Вяткой, живым или мертвым.