Настоящая жизнь - Наталья Александрова Страница 22

— Машина? Да, машина Германа. Это милиция и сама скоровыяснит. Ну и что? Украли ее накануне со стоянки. А Герман всю ночь дома был,сестра его подтвердит. И я тоже.

— Так-так-так, — протянул ГеннадийСергеевич. — Я не сомневаюсь, что вы в милиции будете держаться твердо.Хотя в том, что ко мне там не прислушаются, вы ошибаетесь — вы же не знаете,кем я работал до пенсии. А может, я бывший работник органов?

— Так и знала, что все они там сволочи, — фыркнулая.

— Вы, как я уже говорил, неглупы и хладнокровны, —продолжал старик, не отреагировав на мои слова, — но как насчет вашегоприятеля Германа Стебелькова? Не кажется ли вам, что, как только его вызовут вмилицию и зададут там самый невинный вопрос, он со страху выложит все, чтознает, и даже припомнит все, что давно забыл?

Удар был силен, я сразу не нашлась, что ответить, потому чтостарый пройдоха был прав: ненаглядный запоет в милиции, как жаворонок раннимутром.

— Что вы хотите? — спросила я.

— О, совсем немного! Мне же известны ваши финансовыеобстоятельства. Да и Герману нужно помогать больной матери.

Слава Богу, он ничего не знает о моем неожиданном богатстве!

— Я хочу немного — три тысячи.

— Долларов? — спросила я, сделав испуганное лицо.

— Нет, рублей…

— Что? — я вытаращила глаза. — Из-за такоймелочи…

— Каждый месяц, — объяснил Геннадий Сергеевич,застенчиво улыбаясь. — Такая, знаете ли, солидная прибавка к пенсии. А выуж как-нибудь расстарайтесь для старика. Согласитесь, что я не так много прошу.

— По-моему, вы не просите, а нагло требуете, —поправила я. — Кстати, вы же старик. Нужно бы о душе подумать в таком-товозрасте, а вы…

— Э, милая девушка! Вы себе не представляете, какскучна нищая старость! Абсолютно нечем заняться, все одно и то же. Что тамадские пытки по сравнению со скукой!

Тут я была полностью с ним согласна. Однако платить старомужулику не хотелось, потому что ясно как Божий день: как только он почувствуетнекоторую слабину с моей стороны, он тотчас же удвоит, потом утроит сумму,потом войдет во вкус и не остановится, пока не отберет все деньги. Я не могуэтого сделать — у меня самой пожилые родители. Но не убивать же его в самомделе? Вряд ли я сумею… И дело тут вовсе не в моральных соображениях. Старикначал первым, он вступил на скользкую дорожку шантажа, так что не может быть впретензии, если его укокошат. Шантажисты всегда рано или поздно плохозаканчивают свой жизненный путь — об этом пишут во всех детективных романах.Черт дернул меня связаться с ненаглядным, из-за него все получилось! Тут янемного покривила душой, потому что случилось-то все из-за меня, это менякто-то хотел убить, но уж очень я была в тот момент зла.

Пока я так раздумывала, со скамейкой поравнялся крепенькийневысокий мужичок с полной сеткой пустых бутылок в руке. Мужичок был на взводе,но не очень сильно. Он шел, профессионально поглядывая по сторонам в поискахтары.

— Эй! — предостерегающе крикнула я, но растяпа ужеспоткнулся о мою ногу и полетел вперед, прямо на старика, однако удержался идаже бутылки не разбил.

— Смотреть надо под ноги! — сердито буркнула я,глядя на свой испачканный ботинок, — мужик здорово отдавил мне ногу.

Я еще раз оглядела ботинок — вроде только запачкал, но непоцарапал кожу, так что не страшно, — и обратилась к своему соседу:

— Не знаю, сможем ли мы договориться. Как-то все этонеожиданно.

Он не отозвался.

— И вообще, у меня нет таких денег, — продолжалая. — Вы хоть примерно представляете себе, сколько получает продавец вмагазине? Моя зарплата меньше, чем вы требуете. И еще неизвестно, какотреагирует на это нен… Герман. Очень может быть, что он запаникует и побежит вмилицию…

Снова мне никто не ответил. Я оторвалась от созерцаниясобственного ботинка и посмотрела на шантажиста. Он сидел, запрокинув голову, имолчал. Меня вдруг поразила неестественная неподвижность его позы. Как странновсе?..

— Геннадий Сергеевич! — позвала я сдавленнымголосом. — Вам плохо?

Ему не было плохо, ему было никак. Мой сосед по скамейке былмертв.

Я все поняла, когда заметила небольшую ранку у него на шее.Совсем небольшая ранка, крови совсем мало…

Я в панике оглянулась, ища того мужичка с бутылками, но онисчез. Вроде бы только что шел себе по дорожке — и вдруг пропал, будторастворился в воздухе.

Вокруг по-прежнему смеялись и галдели, ели мороженое ислушали музыку, а я сидела на скамейке возле только что убитого человека иумирала от страха.

Кто его убил? Сомнений нет: тот самый мужичок с бутылками,который проходил мимо. То есть, это, конечно, профессионал, если я, сидящаярядом, не заметила, как это случилось. Но зачем было убивать старогошантажиста? То есть мне-то понятно, зачем, мне-то как раз это на руку, но комуеще нужна было его смерть, кроме нас с ненаглядным? Мистика какая-то! Кактолько я в сердцах подумала, что хочу убить мерзкого шантажиста, сразу жепоявляется человек, который делает это за меня, да к тому же такпрофессионально!

Господи, да что же вокруг меня происходит?

Я подавила первый порыв вскочить и бежать отсюда как можнодальше. Нужно сделать вид, что я — это не я, и уходить организованно, неторопясь, пока кто-нибудь из прохожих не заметил, что с моим соседом неладно.Прелестно!

У входа в скверик показались два милиционера. Они заглянулисюда просто так, для порядка. Если я сейчас не уйду, потом будет поздно. Поканикому не бросилась в глаза подозрительно неподвижная поза моего соседа, нужноделать ноги. Я встала и, сделав скучающее выражение лица, медленно двинуласьпрочь от проклятой скамейки. Милиционеры прошли мимо, один покосился, наверное,понравился мой яркий макияж.

На Невском здравый смысл покинул меня, и я бросилась бежатьсо всех ног. Зачем-то свернула на Садовую, хотя мне нужно было спуститься вметро и ехать домой, проскочила галереей Гостиного двора, влетела в Апраксин,пробежала его быстро, глядя невидящими глазами на выставленные товары. Помнютолько, что один раз остановилась, заглядевшись на вечернее платье. Глаза уменя не зеленые, как у всех рыжих, а светло-серые. Платье тоже былосеребристо-серое. Я даже спросила цену, хотя мне совершенно не нужно длинноевечернее платье — носить его некуда, а уж в нынешнем моем положении толькоплатья не хватало! «Черного киллера» соблазнять в нем, что ли!

Не снижая темпа, я вылетела из Апрашки, сбив с ног какую-тотетку с полосатыми челночными сумками, и с разбегу врезалась в толпу на Сеннойплощади. Там было форменное столпотворение. Народ шел с работы, толпился упродуктовых ларьков и мощным революционным потоком вливался в метро. И тут я непослушалась голоса разума и не повернула к метро, а побежала дальше. До сих порудивляюсь, как у меня тогда не украли кошелек. В Апрашке и на Сенной воруют —еще как! — а я была в таком состоянии, что обчистить меня мог пятилетнийребенок.