Дом в глухом лесу - Джеффри Барлоу Страница 22

– Да не такой уж он и уродец, Марк, – возразил Оливер, одним прыжком взлетая на изящную гнедую кобылку, выведенную для него конюхом. – Честное слово, мог бы и похуже выбрать: вот, скажем, деревенского корноухого коба [13], или заморенную ломовую лошадь, или мышастого пони с норовом размером с целое графство. На мой взгляд, знаешь ли, Медник – очень славный коняга. Надежный. Спокойный. Преданный.

– Цыц! – оборвал его сквайр. – Нечего распалять в нем тщеславие, Нолл. Видел, как он уши насторожил, тебя слушая? Чего доброго, наберется теперь ненужных идей, возомнит о себе невесть что, под стать нашему деревенскому законнику. Не сегодня-завтра и подпускать меня к себе перестанет, кроме как за горсть зерна, а после, глядишь, и на землю сбросит!

– Иногда мне и в самом деле кажется, что животные нас слышат, ну, то есть, я имею в виду, понимают каждое наше слово. Лошади и собаки порой демонстрируют интуицию просто-таки сверхъестественную. Помнишь спаниеля профессора Хамфри в добром старом Антробусе? Пес всегда знал, когда наш славный наставник собирался улизнуть в винный погребок, и усаживался перед дверью с профессорской тростью в зубах.

– Медник по Забавнику затосковал. Я вижу, я чувствую. Сам погляди, как он поводит по сторонам скорбными глазищами! Привык, что малыш всегда сопровождает его в таких вот разъездах. Нет, Медник, дружок, сегодня мы поскачем в Скайлингден, а Забавнику там делать нечего. Наносить визит вежливость верхом – это, что называется, de rigueur [14], а вот собаку за собой тащить – это, уж извините, в высшем свете не принято. Спорю на пятьдесят гиней, в усадьбе псу не обрадуются. А сам я не захочу, чтобы он бегал где-то сам по себе, тем паче что по лесам рыщет Косолап.

– Наверняка тамошний конюх о нем позаботился бы, – промолвил Оливер.

Однако сквайр ничего и слышать не желал: да он скорее доверит своего терьера мальчишке мясника или пьяному разносчику! От этого замечания в пору было нахмуриться его собственному груму, но, по счастью, сего славного джентльмена в тот момент отвлекли иные обязанности. Не приходилось сомневаться: благополучие Забавника для владельца Далройда стоит на первом месте.

Оливер огляделся вокруг, поднял глаза к пасмурному небу – воистину удручающему наследнику ясных звездных небес давешнего вечера! Тусклое, безжизненное, какое-то комковатое выдалось утро, под стать тусклому, безжизненному, комковатому лицу его друга сквайра, который в свою очередь оценивал занимавшийся день посредством неравной пары глаз – слишком маленьких и узких, слишком близко посаженных. За деревьями застыла недвижная гладь Одинокого озера, точно пленка кровяной колбасы. Сквайр вдохнул полной грудью, радуясь росному, свежему благоуханию леса. Если не считать облаков, утро оказалось не вовсе неудачное: не слишком холодное, безветренное – словом, просто-таки идеальное для неспешной прогулки верхом вверх по Скайлингденской дороге.

– Он у тебя давно? – полюбопытствовал Оливер, подразумевая Медника, едва джентльмены свернули на каретный тракт.

– Вот уж двенадцать лет как. Он тут на свет появился, – ответствовал Марк не без гордости. – Это верно, для этакого нескладного чудища нрав у него мягкий да кроткий. И ход что надо, и к удилам чуток, вот только внешнее плечо не так хорошо выносит – Аркрайт говорит, что теперь уже делу не поможешь, – и вполне доволен своей участью. Чего еще и желать? Второго такого коняги мне в жизни не добыть! Просто не представляю, что бы мы с Забавником без него делали! Да-да, Медник, старина, все чистая правда, так и есть! – С этими словами Марк коротко потрепал коня по холке и шее, словно заверяя, что в Далройде его и впрямь никто не заменит. Да, хозяин и «чудище» крепко привязались друг к другу.

– Медник и Забавник, – пробормотал себе под нос Оливер. – Вот тебе и семья или некое ее подобие.

– И такому человеку, как я, подобной семьи более чем довольно, благодарю вас. Но ты опять забываешь Смидерза Незаменимого, который ведет все мои дела и не позволяет мне лодырничать. Господи милосердный, да он, по сути дела, управляет Далройдом от моего имени! Ну скажи, пожалуйста, что еще нужно джентльмену для полного счастья? Собаки и лошади, сидр и хвойное пиво, бильярд и табак, провинциальные развлечения и провинциальные же обязанности… Говорю тебе, Нолл, я устроился всем на зависть!

Сквайр вальяжно откинулся в седле, по всей видимости, очень собою довольный, и по-хозяйски оглядел окрестности – что и неудивительно, учитывая, сколь значительная часть здешних земель принадлежала ему.

– А у меня сложилось впечатление, что ты здесь, в Талботширской глуши, – словно на необитаемом острове, – с деланным недоумением воскликнул Оливер. – Отрезан от всего мира и от жизни, так сказать.

– Повторяю тебе еще раз, Нолл: речи моей юной кузины Моубрей всерьез принимать не стоит, – отпарировал Марк, окидывая взглядом ряды гигантских стволов на холме. – Она сама не знает, о чем говорит: жизненный опыт ее крайне скуден. Болтает себе без умолку о том и о сем, это верно, но познания ее в отношении каждого отдельно взятого предмета весьма поверхностны. Что до вас, сэр, я бы предложил вам задуматься над следующим афоризмом: «Навязчивому гостю привета не дождаться». Возможно, мистер Лэнгли, если вы ограничите свои «впечатления» изучением этого вашего пропыленного римско-испанского приятеля и его эпиграмм, то куда лучше преуспеете здесь, в Талботшире, – в глуши, как вы изволили выразиться.

– Да, но разумно ли я поступил, приехав в Талботшир и в Шильстон-Апкот? – отпарировал, лукаво улыбаясь, Оливер. – В конце концов, с какой стати человеку здравомыслящему сюда перебираться?

– Ха! – буркнул Марк и, решительно сдвинув на лоб черную касторовую шляпу, пробормотал себе под нос нечто весьма нелестное про городской люд в общем и целом и обитателей Вороньего Края – в частности.

Оливер с трудом сдержал смех: сколько же противоречий заключает в себе характер его старого приятеля по Солтхеду! Милый старина Марк! Вот ему-то нечего опасаться, что кто-нибудь станет ему слишком близок и дорог – затронет за живое, так сказать, – ибо душу свою от чужого вторжения он оборонял обдуманно, уверенно и надежно.

Справа остался Грей-Лодж, дом пресловутой юной леди с крайне скудным жизненным опытом. То был живописный, сложенный из камня двухэтажный коттедж, не слишком большой и не слишком маленький, с высокой покатой крышей, крытой серой соломой; плавные изгибы этой на удивление плотной, лохматой кровли с закругленными волнистыми краями обрамляли верхние окна подобно бровям над решетчатыми глазами-окнами. Оливер уже собрался отпустить остроту-другую на счет одной небезызвестной обитательницы сего жилища, однако под предостерегающим взглядом Марка прикусил язык. На сквайра накатил очередной приступ хандры, так что двое джентльменов молча ехали себе вперед, не торопясь, но и не замедляя шага. По левую руку, под холмом, высилась колокольня церкви Святой Люсии Озерной, а в лесистой лощине между церковью и склоном холма виднелись надгробия приходского кладбища. Сквайр оглядел сей пустынный участок с несвойственной ему торжественной серьезностью – так смотрел он всегда, проезжая мимо.