Зловещий маскарад - Наталья Берзина Страница 22

Прошло уже более двух часов, а Маша так и не появлялась. Внезапно Алена почувствовала острую боль, словно раскаленная игла воткнулась в низ живота. Женщина невольно согнулась. Казалось, еще немного – и она потеряет сознание от жгучей боли. Дрожащей, холодеющей рукой Алена потянулась к телефону.

Она остановилась у распахнутого окна. Двор отсюда прекрасно просматривался. Дело оставалось за малым: сосредоточиться и сделать то, что нужно. Она отчетливо видела и учебный корпус, и фигурку женщины, что пристроилась на скамье неподалеку от входа. Она знала, что делать, только на этот раз придется быть не просто проводником чужой воли, но и активно вмешиваться, прилагая немалые усилия к тому, что является настоящим колдовством. Поглядывая на женщину, она нарисовала на листке перевернутую пентаграмму, на ней – небольшую тряпичную куклу. Тонкий длинный нож с черной рукоятью послушно скользнул в руку. На третьем этаже резко распахнулась плотная штора. В оконном проеме появилась фигура в черном балахоне. Остроконечный колпак закрывал лицо. Руки поднялись, фигура застыла, словно на распятии. Она словно физически ощутила удар. Пора начинать. Ни малейших сомнений или колебаний в тот момент она не испытывала. Только упоение властью и силой.

Droch! Mirroch! Esenaroch!

Betu! Baroch! Maaroth! —

нараспев произнесла она и, устремив взгляд на женскую фигурку на скамейке, вонзила нож в живот куклы. Теперь она не сводила глаз со скорчившейся на скамейке фигуры. Боль, злая, яростная, терзала женщину. Она видела, как та, на скамейке, судорожно зажимала низ живота, как побелевшим ртом лихорадочно хватала ставший вдруг густым и вязким воздух. Будто в один миг оказавшись рядом, она с небы валой отчетливостью наблюдала, как широко распахнулись глаза жертвы, как расширились, стали огромными зрачки. Как испарина покрыла лоб.

Она повернула нож в животе куклы и, закусив губу от восторга, увидела, как женщина бессильно заваливается на бок, прямо на серые бетонные плиты. Что она испытала в этот миг? Счастье! Восторг! Неограниченную, ни с чем не сравнимую власть! И не важно, что она была отчасти проводником! Какая, собственно, разница! Это она нанесла жесточайший удар и достигла поставленной цели. Что ей до того, кто создал саму силу? Именно она направила ее, сконцентрировала. Именно ее мыслеобраз позволил силе войти в тело жертвы, разорвать невидимые связи, заставил вскипеть кровь. Снова и снова она поворачивала в развороченном кукольном животе острый клинок и с наслаждением наблюдала, как содрогается в агонии тело жертвы. Но вот что-то неуловимое изменилось в самой атмосфере. Она ощутила усталость и слабость. Штора на далеком окне задернулась. Руки потеряли силу, безвольно опустились. Чтобы не уронить драгоценный нож, она положила его на пентаграмму, уронила на пол куклу, отступила в глубину комнаты. Все ее тело еще сотрясалось в небывалом восторге и наслаждении. Да, с мужчиной такого ей никогда не удавалось получить! Дыхание срывалось. Голова кружилась так сильно, что устоять на ватных ногах удавалось с трудом. Она рухнула на постель, бесстыдно раскинулась. Только когда возбуждение немного спало, она смогла подняться и, запахнувшись, на подгибающихся дрожащих ногах подошла к окну.

Возле лежащей уже на скамье женщины суетились люди. Какой-то незнакомый парень, присев рядом, звонил по телефону. Студенты сгрудились толпой, не понимая, что произошло. Но происходящее уже мало волновало ее. Она выполнила то, о чем так давно мечтала. У нее получилось. Теперь она чувствовала в себе достаточно силы, чтобы сразиться с самой Аньеттой. И даже Ллордом! Ощущение того, что она научилась наконец концентрировать силу свою и чужую, пьянило, подталкивало на самые безрассудные действия. Но она прекрасно понимала, что истощить собственную энергию проще простого именно сейчас, после того, что она сделала, и тогда она может полностью утратить все, к чему стремилась, что обрела путем долгих изнурительных упражнений. Ей необходим полноценный отдых и… воз можно, еще и примитивный животный секс.

Алена окончательно пришла в себя только в больничной палате. То, что происходило до этого момента, оставалось словно за гранью реальности. Какие-то смутные обрывки сохранились в сознании, но, бессвязные, разрозненные, они не давали полной картины происшедшего. Она с трудом пыталась восстановить в памяти последовательность.

Утро начиналось как обычно. Накормила завтраком детей. Димон и Вован привычно суетились, устроили кавардак в ванной, попытались оставить немытой посуду. Были возвращены, некоторое время пререкались по поводу, чья очередь мыть посуду после завтрака, наконец в процесс вмешался Глеб. Порядок восторжествовал. Закинув на плечи ранцы, мальчишки с шумом и криками вывалились на площадку. Оставшись наедине с мужем, Алена в который уже раз выслушала его причитания, произнесенные капризным детским тоном, о том, что не хочется тащиться на работу, что все его уже вконец достало. С прокатившейся по телу дурманящей волной приняла его неизменные утренние поцелуи. Ее по-прежнему волновали и его прикосновения, и слова любви, сказанные, как всегда, некстати, и неизменная неиссякаемая нежность, и трепетные ласки, вне зависимости от времени суток. Иногда Алена удивлялась и ему, и себе. Уже сколько лет они вместе, а ее муж, большой ребенок, все так же неистощим на выдумки, на сумасбродства.

В памяти само собой всплыли воспоминания о прошедшем Рождестве. Пристроив детей родителям, Глеб назначил Алене самое настоящее свидание, причем почему-то на вокзале.

Она пришла в назначенное место, чуть опоздав. Просто задержалась в пути, транспорт уже ходил по графику выходного дня. Он встретил ее почему-то без машины. На плече объемистая сумка, счастливая, слегка безумная улыбка на лице.

– Привет! – сказал он просто.

– Привет! Прости, я немного опоздала! – сказала она, глядя в его сияющие глаза.

– Ничего страшного. Жаль, что поезд уже ушел. Придется добираться автобусом.

– А почему не на машине? – уточнила она.

– Меньше знаешь – крепче спишь. Ты ведь давно нуждаешься в отдыхе.

– Как же, с тобой выспишься! – усмехнулась она.

Автобус неспешно покинул город и покатился по шоссе, черной лентой вьющемуся среди холмов и пригорков. Выпавший, как по заказу, накануне снег укрыл леса пушистым белым покрывалом. Заходящее солнце искрилось, играло на невесомых кристаллах. Она уже догадывалась, куда они направляются, но уточнять не стала. Таинственность, которой он окружил предстоящее приключение, волновала ее. Заставляла быстрее биться сердце. Давала надежду на нечто необыкновенное, чудесное.

Он, как обычно, помог ей спуститься с высокой ступеньки автобуса. Поправив сумку на плече, уверенно направился по заснеженной улочке в глубь нарядной сказочной деревеньки. Несмотря на то что в домах топились печи, сильно пахло баней и распаренными березовыми вениками, улица оставалась нерасчищенной, ни один автомобиль не осквернил белое рыхлое пушистое одеяло, что, покрыв и улицы, и дома, и бани, сияло фантастическим нежно-бирюзовым светом. Такое чудо она видела только высоко в горах на вечных, никогда не тающих ледниках. Погруженная в собственные мысли, она и не заметила, как тропинка свернула в лес. Вековые сосны обступили со всех сторон. Темнеющее густо-синее небо застыло над заснеженными верхушками деревьев.