Абонент недоступен - Фридрих Незнанский Страница 22

– И каковы же мотивы хакера?

– Прежде всего – дело.

– Дело?

– Да, дело. Хакер занят делом. Все, чем сегодня славен компьютер, сделано руками, точнее, мозгами многочисленной армии хакеров. Хакера мало привлекают данные, перерабатываемые компьютерной системой. Его интересует сама система как сложный программно-аппаратный комплекс, способы проникновения в систему, исследование ее внутренних механизмов и возможности управления ими, а также использование этой системы для доступа к другим системам.

– А зачем им это надо?

– А зачем люди сотни лет играют в шахматы? Современные компьютеры представляются хакерам чрезвычайно умными и сложными механизмами, бросающими интеллектуальный вызов человеку, не ответить на который истинный исследователь просто не в состоянии. Кроме того, сам процесс проникновения в систему и исследование архитектур операционной системы дают намного большее удовлетворение, чем чтение защищенных файлов.

И Гейтс, и Джобс, и Возняк – все они когда-то были самыми настоящими хакерами, шутя, играючи сделавшие свои головокружительные карьеры. Ведь хакер с английского сленга переводится как «прикольщик», то есть человек, способный на розыгрыши.

– Я заметил.

– Но, заметь, не всегда эти розыгрыши – пустая возня с целью надорвать животики. Чаще всего их приколы затем служат общечеловеческим целям.

– Вот бы никогда не подумал.

– Ведь изобретение компьютера – это, собственно, такой же прикол, как и все остальное. И этот прикол когда-то точно так же воспринимался в штыки всевозможными узколобыми ксенофобами, как твой Проскурец воспринял идею ЦЕСС. Они до сих пор отвергают все новое и непривычное. Посмотри вокруг! Это именно они и все им подобные выдвинули бессмертное умозаключение о кибернетике как о продажной девке империализма! И они до сих пор среди нас, эти умники из кабинетов. И от них никуда не денешься, потому что они наши папы и мамы.

– Но кто знает, куда завела бы нас наша полная свобода действий, – возразил Гордеев. – Мы же для них все-таки их дети. А все дети порой способны на необдуманные поступки, вплоть до нечаянного самоуничтожения, например когда суют в розетку свои маленькие розовые пальчики.

Денис на некоторое время замолчал, сосредоточившись на дороге, но не выдержал и изрек:

– Ты адвокат, Юрок. Адвокату действительно присущ консерватизм, иначе это уже будет не адвокат, а черт знает какая хреновина. Так что тяни свою лямку, господин адвокат, но не будь только тупой скотиной. Лады?

– Лады, куда ж я денусь? Тем паче от тебя и от твоей жгучей критики.

– Смотри мне! – улыбаясь, пальцем погрозил Денис.

– Знаешь что, Денис, – сказал Гордеев, – вези-ка ты меня в Мосгорпрокуратуру за разрешением на свидание.

– С Проскурцом?

– Да, с ним. Надо его хорошенько еще раз обо всем расспросить, а то что-то мой дорогой старикан не все договаривает.

– Давно бы так!

– А заодно и с Омельченко кое-что перетереть.

И съехав с МКАД, «девятка» покатила по Ярославскому шоссе, углубляясь в Москву.

Проснувшись, Лена нашла на соседней подушке записку: «Это было СУПЕР! Прости, моральных сил разбудить тебя не нашел. Ты давишь клопа, как настоящая спящая красавица. Где ты этому научилась? Не верю, что в Чикаго! Буду вечером, если только дороги не занесет снежным бураном. Навеки твой Гордеев, Esq.».

Прочитав, она заулыбалась и, выбравшись из постели, отправилась под душ. Но не дошла. В квартиру позвонили. Она заглянула в глазок и увидела Михаила Федотова.

– Привет, – донеслось из-за двери. – Я на минутку.

Поколебавшись, Лена все же открыла дверь:

– А ты не мог для начала хотя бы позвонить?

– Не мог. На мобильнике аккумулятор сел. А с автоматов звонить я уже разучился.

– Так ты позвонить забежал, что ли?

– Нет, я к тебе.

– Ну проходи, если ко мне. Подожди только, я умоюсь.

Ополоснувшись по-быстрому, Лена вышла из ванной в халате, в том самом, в котором вчера вечером щеголял Гордеев, прошла по квартире в кабинет отца и застала Федотова роющимся в ящике стола, где хранились всевозможные бумаги.

– Ну и чего ты там потерял?

Михаил испуганно отдернул руки.

– Ничего, – виновато залепетал он. – Просто стало интересно.

– Странно. Мог бы меня из-под душа подождать, я бы тебе сама все показала. Так чего тебе там нужно? – Лена показала на ящик стола. – Постой, а откуда у тебя ключ? Он же был заперт, а ключ только у одной меня. Откуда?

– Лена, не пори ерунду, он же был открыт. Я только хотел…

– Нет, он был заперт, – она твердо стояла на своем. – И я это хорошо помню.

– Ну, подожди.

– Нет, это ты подожди. Мне кажется, это ты ерунду порешь, а не я. Или ты хочешь сказать, что у меня что-то с памятью, да? Зачем тебе это?

Михаил выставил вперед открытые ладони:

– Лена, подожди…

Громко запищал сигнал сотового телефона. Михаил запустил руку в карман, но, бросив на Лену быстрый взгляд, тут же передумал.

– Говоришь, аккумулятор сел? Объясни мне, что все это значит? Бери, бери, а то он будет еще час трезвонить.

Михаил извлек телефон и нажал кнопку выключения. Трель прекратилась.

– Я пойду, – сказал он. – Я заходил, потому что хотел тебя увидеть. Просто увидеть. Неужели не понятно? Ведь я люблю тебя, Лена! Люблю!

– О, боже! – Лена всплеснула руками. – Что это на тебя нашло? И почему в твоих признаниях столько плохо скрываемой фальши? Ты отвратительный актер, Миша.

– Я не актер! – Михаил приблизился к Лене и правой рукой обхватил ее за талию, силой прижал к себе, а левую запустил под махровый халат, принявшись судорожно мять упругую грудь.

– Отпусти! Отпусти меня! Слышишь? Я буду кричать!

– Кричи сколько влезет, мне плевать. Я пришел взять свое – и я возьму свое…

– Ты глухой? Отпусти сейчас же!

– Давай, кричи. Я люблю, когда ты кричишь. Это всегда придавало столько фантастического шарма нашим сексуальным безумствам. Надеюсь, ты их не забыла. Кричи!

– Последний раз говорю – отпусти!

– Нет!

Михаил поволок упрямое, сгруппировавшееся тело в спальню и бросил на кровать. Одна его рука, держа мертвой хваткой Лену за плечо, вжимала ее в мягкую поверхность. Другой он стал расстегивать брюки. Но тут взгляд его упал на подушку, где лежала утренняя записка от Гордеева. Взяв в руки, он с быстротой молнии пробежал написанное широко открытыми глазами, отпустив Лену и уже не обращая на нее никакого внимания.

– Даже так! – злобно бросил он, смял записку и сунул в свой карман. – Посмотрим еще, кто – кого.