Любовь.ru. Любовь и ирония судьбы - Наталья Андреева Страница 22

— И пиво, — добавил Стас.

— Пиво противопоказано всем, — толкнула его в бок Люба.

— А у тебя какая группа крови?

— Вторая.

— Махнемся? Не глядя, а?

— Дай послушать.

— … лук и морковь обжарить на сковороде…

— От известного итальянского производителя!

— Потом все это соединить. И начать укладывать коржи. Слой моркови с майонезом, корж, слой лука с майонезом, корж, слой…

— Как просто, а? Люська — молодец!

— … постоять и пропитаться. Вы видите сейчас телефоны, по которым можно звонить к нам в студию и задавать вопросы.

— И телефоны магазина, где можно приобрести эту замечательную посуду!

— Я позвоню, — высунул руку из-под одеяла Стас. — Хочу!

— Посуду?

— Девушку.

— Все, Стас: сегодня будешь есть печенку. Ты сам напросился.

— В следующей нашей передаче мы расскажем о диете для людей со второй группой крови, — многообещающе сообщил кандидат наук.

— Никаких звонков в студию я слушать не буду! — Стас заявил это категорично, взял пульт и убрал звук. — Лучше печенка!

— Тогда поднимайся. Одиннадцать скоро, а мы еще лежим!

— Если долго-долго лежать в постели, то можно долежаться до…

— Обратись к итальянскому производителю. Я обиделась.

— Ну, Люба! Ты самая лучшая! Я пошутил!

— А лишние десять килограмм?

— Пошутил.

— А сколько лишних?

— Ни грамма. Для своего возраста ты просто…

— Теперь ты уж точно ничего не получишь. Даже печёнки.

Всякому терпению есть предел! Люба не выносила, когда он начинал говорить о разнице в возрасте. Если бы не радость за лучшую подругу, которая в роли ведущей кулинарного шоу смотрелась великолепно, настроение было бы испорчено окончательно. Вот сейчас она соберется и поедет в гости. Куда поедет? Шоу еще не закончилось! И потом, у Людмилы, наверное, теперь и кроме шоу полно работы.

«Сварю кофе только для себя, — думала она, доставая жестяную банку. — Только для себя. Все отныне только для себя. Только для…»

Он подкрался почти неслышно, положил руки на плечи и сунулся к уху, отодвинув губами ее волосы:

— Я больше так не буду.

Люба всыпала в турку ложку молотого кофе.

— Ты самая добрая, самая замечательная. Честное слово, мне нет дела до твоего возраста и твоих лишних килограммов. Когда не любят, на это обращают внимание, а когда любят…

— Что-что?

— Не хочу я с тобой ссориться. Думаешь, мне здесь плохо? Очень хорошо. У нас с тобой все очень хорошо.

Она подумала и всыпала в турку еще одну ложку кофе:

— Завтракать будешь?

— Буду. Хочешь, я с тобой на рынок схожу?

— На рынок?

— Ну да. Картошку помогу донести.

— Мы же привезли целый мешок с твоей дачи!

— Да? Точно: привезли. Ну, тогда пойдем погуляем.

— Ты съездишь со мной в гости к Люсе?

— Сегодня?

— Нет. Когда позову.

— Хорошо. Съезжу. Мир?

— Мир.

… Они увидели Олега Варягина возле дома. Его, Михаила Борисова, и еще какого-то незнакомого мужика. Все трое стояли возле почти новенькой черной машины, иномарки. Варягин беседовал о чем-то с мужиком, настаивая на том, чтобы тот непременно заглянул в открытый багажник. А вот Борисов стоял поодаль с неприкаянным видом и рассеянно оглядывался по сторонам. Люба поклясться могла, что он заметил ее под руку со Стасом.

— Иди сюда! — Люба затащила его обратно в подъезд.

— Что случилось?

— Варягин знает, что ты в милиции работаешь?

— Ну. Знает, конечно!

— А Борисов?

— Бывший кладовщик? Мы его еще не вызывали. Пока только выясняем характер его отношений с Варягиным, общих знакомых, связи. Вот в понедельник и начнем раскручивать. Вызовем к следователю, и…

— Значит, кто ты Борисов не знает? — нетерпеливо прервала Стаса Люба.

— Нет. Пока нет, — уточнил Стас.

— Очень хорошо.

— Почему?

— Потому что он нас, кажется, заметил. Стоит с Варягиным возле дома. Машину, кажется, смотрят.

— Ну и что?

— Давай переждем.

— Слушай, подруга, ты не темни! Почему это мы должны отсиживаться в подъезде в то время, как я хочу с тобой под ручку прогуляться?

— Давай поднимемся на второй этаж и посмотрим в окно, тогда расскажу.

Он, сердито сопя носом, все-таки поднялся вслед за Любой на площадку второго этажа. Люба посмотрела во двор, на Олега Варягина, суетящегося возле черной машины:

— Как думаешь, что они делают?

— Что-что. Машину, кажется, смотрят. Хорошая тачка: «Форд». Почти свеженький. Продает, что ли?

— Может быть, — задумчиво сказала Люба. -И Борисов тут же. Напросился все-таки.

— Куда напросился?

— Варягину помочь. Должно быть, он покупателя привел, а Варягин ему сейчас машину показывает.

— А откуда ты знаешь, что Борисов напрашивался помочь?

— Он же заходил к Варягину недавно. Ты сам рассказывал.

— Подробности не рассказывал. Давай, колись, почему не хочешь вместе со мной этим троим на глаза показываться?

— Видишь ли, согласно врачебной этике, я не могу рассказывать тебе ничего о своих пациентах.

— Пациентах?!

— Не кричи. Да, пациентах.

— Варягин твой пациент?

— Ну, я же консультировала его в тот первый раз, когда относила письмо.

— Врешь.

— Не вру.

— Врешь.

— Я не хочу, чтобы он знал о нас с тобой. О том, что я живу с сотрудником милиции.

— Ох, ты, как звучит! «Я живу с сотрудником милиции»! Прямо, как начало романса! Значит, я не мужчина, а всего лишь сотрудник милиции? Ты стесняешься сотрудников милиции вообще, или меня в частности?

— Отстань. Они, кажется, уходят.

— Да. Не договорились, — посмотрев в окно, сказал Стас. — Или мужик решил еще немного подумать. Чего тут думать! Деньги есть — брать надо! Классная тачка! Или Варягин цену заломил? Вроде, не должен, ему деньги до зарезу нужны. И на чем, интересно, этот буржуй недорезанный собирается ездить, если машину продаст?

— За что ты его буржуем недорезанным обзываешь? Он, между прочим, несчастный человек!