Обреченная весна - Чингиз Абдуллаев Страница 22

Казалось, напряжение с каждой минутой достигает своего апогея. Десантники нервничали, танки разворачивались для выбора позиций, защитники телецентра собирали камни и палки и пытались укреплять свои ненадежные баррикады. В свете фар и уличных фонарей все эти люди, танки, баррикады расплывались, превращаясь в какие-то непонятные очертания двух накатывающихся друг на друга валов.

В половине первого ночи появился представитель военной комендатуры майор Варварин, среднего роста мужчина в непонятной, немного помятой военной форме. Фуражка сидела на нем смешно, словно была на несколько размеров больше. Он выступил вперед, взял громкоговоритель, чтобы его все услышали, прокричал по-русски:

– Уважаемые товарищи и друзья. Дамы и господа! Прошу всех соблюдать спокойствие. Не дергаться и не бросать камни.

– Уберите танки! – крикнул кто-то из толпы.

Майор оглянулся на стоявшие за его спиной машины, словно хотел удостовериться, что они никуда не уехали, и снова поднял свой мегафон.

– Прошу всех проявить понимание ситуации и разойтись по домам. Нам нужно войти в здание телецентра.

Он подозвал к себе молодого старшего лейтенанта, очевидно, литовца. Тот взял громкоговоритель и уже на литовском обратился ко всем присутствующим, пытаясь убедить их мирно разойтись.

В ответ полетели камни, толпа заволновалась. Их не пугали речи майора, и многие возмутились переводом литовца, который, по их мнению, не имел права ходить в форме офицера «оккупационной армии» и вообще помогать оккупантам. Майор жалобно оглянулся. Приказ коменданта гласил, что толпа должна разойтись, а десантники войдут в здание телецентра и прекратят вещание каналов. Но пока танки и вооруженные солдаты стояли у дверей, толпа защитников телецентра продолжала расти, несмотря на поздний час.

Среди защитников было много совсем молодых людей, даже школьников старших классов. Пока Карина делала снимки, Мурад оглядывался по сторонам, все еще надеясь, что военные не применят силу. Ровно в час ночи от военных отделилась небольшая группа людей в штатском, которая демонстративно попыталась прорваться сквозь человеческий заслон в здание телецентра. Их не пропустили, некоторых закидывали камнями, и они оказались просто заблокированы при подходе к импровизированным баррикадам.

И тогда взревели танки. Они начали угрожающе наступать прямо на баррикады, ломая все стоявшие на их пути преграды, как спичечные коробки. Автоматчики дали залп в воздух. Тут же последовал второй. А после этого они стали забрасывать стоявших у телецентра защитников гранатами со слезоточивым газом. Началась давка, паника, раздавались крики, тонувшие в общем гуле.

– Будь осторожна! – заорал Мурад, когда Карина едва не попала под танк.

Танки не стреляли. В этом не было никакой необходимости, ведь перед ними стояла всего лишь толпа людей жалким подобием баррикад, которые любой танк мог легко раздавить или разбросать. Десантники пошли вперед, и в этот момент из толпы прозвучало несколько выстрелов. Один из офицеров, обернувшийся к своим, получил пулю в спину. Его успели подхватить люди в штатском, стоявшие рядом с ним. Выстрелы разозлили остальных десантников, и они, уже не раздумывая, дали залп по столпившимся у дверей людям. Несколько человек упали.

– Они стреляют в безоружных людей! – в ужасе закричала Карина, продолжая делать снимки.

Десантники смело пошли вперед, уже не стесняясь применять оружие. Люди, не выдержав такого давления, побежали. Некоторые бросились в сторону танков, продолжавших свои маневры. Мурад с ужасом увидел, как танк разворачивается прямо на маленькую худенькую девочку, не успевшую отбежать в сторону и зачарованно смотревшую на стальную махину.

– Беги, – изо всех сил закричал Мурад. – Беги!

Но девочка не успела. Танк сбил ее с ног и проехал по ее худому телу. Мурад только увидел, как дернулись ее ноги, и заколотил по танку:

– Стой! Стой, сволочь!

Он нашел валявшуюся рядом небольшую трубу, очевидно оброненную кем-то из оборонявшихся, и продолжал колотить по холодному металлу. Машина, наконец, замерла, и Мурад бросился под гусеницы, пытаясь вытащить несчастную девочку. Ему помогал какой-то пожилой мужчина.

– Будь они прокляты, эти фашисты! – сказал он на чистом русском языке. Было непонятно, кого именно он называет фашистами – то ли националистов Ландсбергиса, то ли приведший войска Комитет национального спасения.

Они с трудом вытащили девочку из-под гусениц. Ноги ее превратились в сплошное месиво, и она уже даже не стонала.

– Срочно в больницу! – крикнул Мурад.

Карина, стоявшая рядом, с ужасом смотрела на него. Он держал на руках умирающую девочку, оглядываясь по сторонам. Из люка танка высунулся молодой парень, очевидно, только недавно призванный на службу, и с каким-то наивным удивлением смотрел на них.

– Посмотри, что ты наделал! – закричала ему Карина.

– Это не я, – испугался танкист – мы не стреляли. Честное слово, это не я.

Мурад посмотрел по сторонам, увидел стоявшую в стороне машину. Это был брошенный «Запорожец» какого-то инвалида. Он подбежал к машине, сломал стекло, осторожно положил девочку на переднее сиденье и попытался напрямую завести машину, обрывая провода.

– Что ты делаешь? – подбежал к нему какой-то краснолицый мужчина лет семидесяти, очевидно, владелец автомобиля.

– Сколько стоит стекло? Только быстро!

– Что? – растерялся мужчина.

– Вот тебе триста рублей. Верну машину на это же место. Где у вас ближайшая больница?

– За углом. Отсюда недалеко, – показал мужчина, возвращая деньги Мураду. – Езжай быстрее, мне твоих денег не нужно.

Мурад развернул руль и отъехал. До больницы он девочку не довез. Она скончалась у него в салоне машины. Позже он узнает, что среди погибших была тринадцатилетняя Асанавичюте, но так никогда и не узнает, была ли эта та самая девочка, или он пытался спасти другую.