Восемнадцатый лев. Тайна затонувшей субмарины - Алексей Смирнов Страница 22

Сорен передвинул патефон на середину стола, поставил пластинку и, придерживая музыкальную машину одной рукой, чтобы та не свалилась от усилившейся качки, завел ее. Раздался треск, игла беспомощно скользила по черной поверхности, не в силах нащупать поврежденные временем и балтийской водой бороздки. И вдруг прорвался хрипловатый голос. Это был Утесов и его джаз:

В парке Чаир

Распускаются розы

В парке Чаир

Расцветает миндаль.

Снятся твои золотистые косы,

Снится веселая звонкая даль.

Игла не смогла довести песню до конца, звукосниматель соскочил с пластинки и со щелчком поднялся. Вторая попытка оживить «гостью из прошлого» закончилась с тем же результатом. Тот же надтреснутый задушевный голос негромко исполнил один куплет и замолчал.

Лена всхлипнула.

– Лучше бы это была речь Сталина, – жалко улыбнулась она, махнув на патефон.

«Орион» подошел к своему месту стоянки на Стадскайен около пяти утра. Солнце только взошло, над заливом еще стоял туман, который прорезали острые шпили церквей Старого города. У причала бывший буксир ждали. Возле припаркованного патрульного «Вольво» прогуливались двое полицейских.

– Вот так встреча, – пробормотал Сорен Морель. Из-за тумана он вел своей корабль самым малым ходом и сумел увидеть неожиданных гостей всего метров за сто от берега. Однако сориентировался он быстро.

– Сара, копы, – отрывисто бросил он жене. – Пластинку и газетную вырезку – в тайник. Напоминание для остального экипажа. О подлодке вам ничего неизвестно, мы искали возле Эланда «Юпитер», да простит меня мой невинно оболганный любимец.

«Орион» пришвартовался, на борт поднялись полицейские. Держались они доброжелательно и корректно.

– Простите за вторжение, рутинный контроль. Проверяем все малые суда на наличие незаконных пассажиров. Наверное, читали, много нелегалов-беженцев в последнее время прибывает на территорию Швеции морем, – сообщил старший наряда, дылда лет тридцати, губа которого оттопыривалась от комка жевательного табака.

Очкарик-подчиненный изображал из себя орнитолога-любителя, глядел мимо пассажиров на пикирующих к воде чаек.

Осмотр продолжался не более получаса. Полицейские проверили документы команды «Ориона», осведомились о цели приезда в страну Юры, затем осмотрели все помещения, мимоходом поинтересовавшись содержимым шкафчиков в каютах и на камбузе.

– Даже если бы мы перевозили пигмеев, ни один из них не смог бы залезть на эту посудную полку, – не удержалась Сара и, схватив чашку, к которой прикоснулся старший, демонстративно протерла ее полотенцем.

– Все в порядке, еще раз извините за беспокойство, – попрощался, закончив обыск, любитель снюса, и наряд укатил в своем бело-синем «Вольво» с надписью Polis.

Взбудораженный встречей с полицией экипаж собрался в кают-компании. Сорен приложил палец к губам, призывая отложить обсуждение до тех пор, пока они не покинут «Орион». Уже на причале капитан сообщил:

– Готов поспорить на бутылку коньяка, что эта парочка из СЭПО. Ни за что не поверю, что они искали беженцев. Впрочем, это мы сейчас легко установим.

Сорен набрал какой-то номер по телефону и бодро произнес в микрофон:

– Турбьорн, привет. Как улов? Всего сорок кило? Согласен, эти круизники всю салаку вокруг Стокгольма распугали. Послушай, ты ведь, как всегда, в пять утра с моря пришел? К тебе на борт полицейские заглядывали? А вообще в этом месяце? Понятно. Да у них тут облава какая-то, беженцев ищут. На всякий случай предупреждаю. Ну все, пока.

– Турбьорн – последний профессиональный рыбак в Стокгольме, – пояснил Сорен, сунув мобильник в карман своих гавайских шорт. – Официально ловит салаку, а настоящие деньги делает на беженцах. Уж если к нему не приходили – значит, никакой облавы нет. Я прав. По нашу душу являлись мои секретные соотечественники.

– Круто. Начинаю чувствовать свою значимость, – пробормотал Степка.