Проксиома созвездия Лжи - Аркадий Гендер Страница 21

Федор почувствовал, как у него на лице появляется глупо-счастливая улыбка.

— Видишь ли, Катя, у меня случилась очень большая проблема, и мне просто… — начал было что-то объяснять он, но Катя мягко перебила его.

— Я поняла, что у тебя проблемы. Иначе бы ты не позвонил. Ты приезжай, и все расскажешь. Адрес помнишь? На подъезде за эти годы образовался дурацкий домофон, надо набрать номер квартиры.

Федор тихо положил трубку. Ему бы радоваться, что так удачно решилась проблема с ночлегом, но почему-то ему было очень грустно. Десять лет, девять месяцев и четырнадцать дней… Целая жизнь. Исходя из того, что он сам так и не смог вычеркнуть Катю из своей памяти, можно было предположить, что Катя, всегда любившая Федора несоизмеримо больше, чем он ее, за эти годы тоже не забыла о нем. Но чтобы — так!.. М-да, дороги, которые мы выбираем… Может быть, в тот пасмурный и ветреный ноябрьский день нужно было бежать по той, по которой уходила вглубь липовой аллеи Катя?

Федор встал и пошел к вешалке, одеваться. И, уже надев куртку, вспомнил — он ведь не позвонил Ирине! Вот это да! Задерживаясь по делам даже на полчаса против срока, Федр всегда звонил жене, предупреждал, дабы, не дай бог, не заставить ее волноваться. Как же много произошло в его жизни всего за одни сутки, что он едва вспомнил сейчас об этом?! Да и Ирина, памятуя если не обсмеянные ею предположения мужа о покушении на него, то хотя бы совершенно реальную аварию, за целый день могла бы позвонить, узнать, как у благоверного дела.

Неужели это вчерашний вечерний междусобойчик так повлиял на систему их семейных ценностей, что муж сразу стал для Ирины, говоря дипломатическим языком, персоной нон грата? Да верна ли, в таком случае, эта система? И — нужна ли? Ладно, это уже слишком далеко идущие вопросы, а сейчас надо решать более насущные. Федор вернулся к своему месту и набрал номер дома.

— Да, — коротко и отрывисто ответила Ирина.

— Ира, это я, — стараясь тоже быть официальным и лаконичным, произнес Федор. — Сегодня утром меня пытались сбросить под поезд метро. За мной кто-то охотится, мне лучше несколько дней не появляться дома. Переночую в гостинице, завтра позвоню. У тебя все в порядке? Маме звонила? Как там Полька?

— Надо же, дела семейные его заинтересовали! — с пол-оборота завелась Ирина. — А я думала, что кроме бредней о покушениях на свою персону тебя больше ничего не занимает! Вообще мне кажется, что у тебя мания величия. Вчера тебя пытались задавить, сегодня под поезд сбрасывали. Завтра в тебя будут стрелять, как в президента Кеннеди?! Ты что, кино насмотрелся? Или решил таким способом поднять среди меня статус своей персоны? Ты вообще где? Ишь что придумал — дома не ночевать! Бабу, что ли, завел себе на стороне? Ты вообще куда катишься, Ионычев?

Федор слушал истеричный монолог жены и чувствовал, что в этом спаянном монолите из иронии и сарказма нет даже малейшей трещинки или шовчика ни для любых его контраргументов, ни вообще для здравого смысла.

— Я вообще на работе, — ответил Федор на единственный в этом потоке негатива внятно поставленный вопрос, — но сейчас уеду. А дома не ночевать придумал не я, мне настоятельно посоветовал это сделать Алексей Куницын, которому мои проблемы бреднями отнюдь не показались.

— Алексей Дмитриевич считает, что твоей жизни на самом деле что-то угрожает? — сбавила тон Ирина, вмиг став серьезно-озабоченной. — Это другое дело. Наверное, он располагает большей информацией, чем соизволил сообщить мне ты. В какой гостинице ты будешь?

«Постоялый двор «У Кати»! — защипал Федора за кончик языка ядовитый ответ, но он благоразумно сдержался. Но какова Ирина! Никогда Федор не замечал, что его жена, оказывается, не без снобизма! Мнение постороннего человека, о котором Ирина только и знала, что он муж ее подруги и начальник ее мужа, сразу перевесило все ее предубеждение! Да, воистину — пророка нет в отечестве своем!

— Ира, телефон может прослушиваться, — укоряющим тоном ответил Федор. — Мне не хотелось бы облегчать тем, кто за мной охотится, задачу по моему поиску.

— Да, да, конечно! — испуганно воскликнула Ирина. — Я не подумала. Ты извини, я, конечно, не предполагала, что все так серьезно.

— Сейчас уже не так серьезно, как могло бы быть! — поспешил успокоить Ирину Федор, которому совершенно не хотелось, чтобы жена одна в пустой квартире сходила с ума от страха. — Алексей Дмитриевич подключился к этому вопросу и обещал выяснить, откуда ветер дует.

«Господи, какой ветер, что за чушь я несу?!» — подумалось Федору, но, к счастью, Ирина в словах мужа фальши не уловила.

— Ой, хорошо бы, хорошо бы! — по-старушечьи запричитала в трубку она. — Ладно, Федь, давай, с богом! Завтра позвони мне, ладно? Ну, все, храни тебя Господь!

«Эк тебя проняло! — не без злорадства подумал Федор. — Федей назвала, про Бога вспомнила! Почему для того чтобы перекреститься, обязательно надо, чтоб шандарахнуло!»

Ну, все, можно было продвигаться. И вдруг Федор ощутил жуткое нежелание покидать стены офиса, такие безопасные, выходить в темный двор, где, к примеру, для снайпера с винтовкой, снабженной ночной оптикой, он представлял бы идеальную мишень. «Так что ж тебе здесь, навеки теперь поселиться?!» — высмеял Федор сам себя, собрал волю в кулак и двинулся к выходу. Попрощался с Устинычем, проводившим его в дорожку жутким папиросным кашлем, и вышел на крыльцо. Дверь за спиной гулко закрылась, оставляя его один на один со всеми напастями внешнего мира.

Борясь с непреодолимым желанием пуститься бегом, Федор постоял, вглядываясь в темноту вокруг, но, кажется, никто не собирался в него стрелять. Постепенно утихла бешеная пляска сердца, ушла дрожь в коленях. В любой ситуации надо оставаться мужчиной, параноика им из него сделать не удастся! Федор глубоко вдохнул холодный сыроватый воздух и спокойным шагом пошел через двор. Потом вверх по переулку, по Рождественке, к станции метро «Кузнецкий Мост». Все же держась на всякий случай подальше от края платформы, сел в вагон, всеми силами стараясь не вглядываться в лицо каждого попутчика. На «Китай-Городе» перешел через перрон и пересел на поезд Калужско-Рижской линии.

Через полчаса он уже подходил к до боли знакомой розовенькой девятиэтажке, одиноко стоящей над крутым, поросшим соснами, обрывом знаменитого ясе-невского оврага. На стандартной коричневой железной двери зеленой краской из баллончика было крупно выведено: «Баба Лена — шлюха». Федор поразился экспрессии переживаний безвестного любителя граффити и набрал на домофоне номер Катиной квартиры. Цифры вспыхнули красным. «Входи, Федь!» — раздался из динамика ее голос, и противно запищал, открываясь, электрический замок. Подъезд обдал Федора ароматом мусоропровода, тесный лифт поднял на седьмой этаж. Длинная человеческая тень в прямоугольнике света лежала на корявом кафеле темной лестничной площадки, обозначая тонкий женский силуэт в проеме открытой двери. Это была Катя.

* * *

Нет, Катя не бросилась ему на шею, как после долгой разлуки, не обвила по-киношному руками, не зашептала пафосно: «Ну, вот я тебя и дождалась!» Она встретила его даже как-то буднично, в желтом домашнем фланелевом халате со смешными утятами по полю, как ежевечерне жена встречает мужа после трудового дня: