Колодцы предков - Иоанна Хмелевская Страница 21

– Нет, – сказала она с искренним сожалением. – Лагевка... Нет, никогда в жизни. И ни с чем не ассоциируется.

– Жаль! – одновременно произнесли сержант и тетя Ядя, кто с большим разочарованием, неизвестно.

– А кто это? – поинтересовалась моя мамуся.

– Я даже не знаю, может, его уже нет, – вздохнув ответил сержант. – Нет, ничего особенного, жаль, что вы не знаете...

Он вернулся на дорогу, сел в патрульную машину, и остатки милиции отбыли, оставив нас в состоянии глубокого замешательства. Неужели мы подцепили нового Менюшко?..

Марека я нашла после полудня на кладбище. Он расхаживал между могилами и внимательно изучал все надписи. Со стороны церкви за ним наблюдал какой-то мужичище, занятый ремонтом тачек. На кладбище было безлюдно, солнечно и даже приятно. Здесь царило спокойствие, и жужжали пчелы. Деревенскую тишину нарушали только поскрипывание надгробных табличек, до которых в познавательных целях добирался Марек, и действия мужичищи, большей частью заключавшиеся в стуке молотком по железу.

– Ты с ума сошел? – набросилась я на Марека. – У тебя с головой плохо? Хочешь, чтобы Люцина нашла и твой труп?

– Мой труп? Зачем это?

– Покойник тоже ходил по кладбищу – и на кого он теперь похож? Хорошо, хоть со священником ты не поговоришь.

– Со священником я уже поговорил.

– С тем, который умер два месяца назад?

– Нет, с теперешним.

– Ну и что? Что ты здесь нашел?

– Могилы твоих предков. Все в земле, ни одного склепа. Это удивительно, чтобы на таком кладбище не было ни одной солидной могилы, ни одной часовни. Здесь же жили какие-то графы. И где их хоронили?

– По случаю могу объяснить. На старом кладбище. Когда-то здесь не было ни кладбища, ни церкви, и люди мотались страшно далеко, в какое-то другое село. Лет сто назад местная графиня основала церковь, трактуя это как взятку, за которую небо должно было одарить ее чувствами нашего прапрадеда. Небо обязанностей не выполнило, прапрадед смылся, и графиня в расстроенных чувствах покончила с собой, завещанием запретив хоронить графские тела на этом кладбище. Таким образом, кладбище осталось в распоряжении приличных людей, и не заразилось выродившейся аристократией.

Марек смотрел на меня подозрительно, одновременно с интересом и отвращением.

– Что за бред ты несешь? Только что придумала?

– Это не я, это Люцина. Продаю, за что купила. Из всего этого фактами являются только наличие церкви и кладбища, ну и, как сам видишь, отсутствие графов. До самой войны их хоронили на старом кладбище. Кроме того, на церкви нет никакого упоминания об основателе, потому что графиня проделала все анонимно. Люцина все тебе расскажет со многими подробностями. Кажется, точно все знал только первый священник...

Я замолчала, потому что кое-что пришло мне в голову. Покойник весной говорил со священником – и тот умер. Умер, как по заказу, как раз в нужный момент, чтобы от него нельзя было ничего узнать...

Я оторвала Марека от раскопок очередной присыпанной таблички.

– Послушай, а ты уже узнал, как умер предыдущий священник?..

– Не так, как ты думаешь, – ответил он сразу. – Обычно умер, от старости. Ему было больше восьмидесяти лет, плюс плохое здоровье. Никто его не убивал. Я об этом подумал и проверил. Это дело меня заинтересовало, возможно, придется съездить в Люблин...

Он углубился в заросли боярышника и ежевики, методически обследуя самую старую часть кладбища. Зачем – я не понимала. Я не полезла за ним в эти колючие джунгли, и вернулась к выходу, подождать его у ворот. Я подняла с земли длинный тонкий прутик и рисовала на земле узоры, стараясь одновременно думать и наблюдать за мужичищем, который мне не нравился и неприязненно рассматривал меня исподлобья.

– Что это за бандит сидит возле церкви? – спросила я, когда мы покидали кладбище. – Он на меня как-то плохо смотрит.

– Местный гробовщик. До сих пор ничего плохого не сделал, хотя действительно похож на разбойника. Просто он необщительный.

– Выражение лица для гробовщика подходит. Слушай, милиция придумала новое имя – Лагевка. Ты уже знаешь, кто это?

– Знаю. Девичья фамилия матери покойника. Сына Марии Лагевки. Люцина ничего не вспомнила?

– Ничего, хоть и старалась. Никто про него не слышал. Не может быть, чтобы в таком семейном деле все время появлялись чужие люди!

Марек молчал так долго, что в конце концов я не выдержала, остановилась на песчаной дороге и посмотрела на него. Его лицо было невинно покорным, а глаза полны глубоких раздумий. Скорее всего, это означало, что он уже сделал какое-то сенсационное открытие. Но было понятно, что мне он ничего не скажет.

– Ну, говори же! – нетерпеливо потребовала я. – Я же вижу, что ты что-то знаешь! Пока не расскажешь, я отсюда не двинусь!

– Двинешься, двинешься. Долго на такой жаре не выдержишь. Но кое-что я могу сказать. Очень возможно, что эти чужие люди скоро окажутся не такими уж и чужими...

Осчастливив меня этой информацией, он спокойно отправился дальше, к дому. Я, конечно же, двинулась. На таком солнце, посреди пыльной дороги, долго никто не выдержит...

* * *

Через два дня от свалки за коровником не осталось и следа. Мы работали вместе с утра до вечера, с интересом ожидая результатов. Беспокойство по поводу наших действий проявляла только Тереза.

– Не понятно, правильно ли мы поступаем, – боязливо сказала она. – Опять кого-нибудь убьют...

– Какое отношение это имеет к делу? – удивилась Люцина, закрепившись на вершинах притворства. – Убивать будут независимо от наведения порядка. Кроме того, при Менюшке, насколько я знаю, никто здесь не прибирал. Одно с другим не имеет ничего общего.

– Не знаю...

– Завтра убедишься.

– А при случае, может, мы найдем этот старый колодец, – одобрительно добавила моя мамуся.

– Но если завтра утром здесь будет лежать новый труп... – начала сопротивляться Тереза.

– А ты предпочла бы старый? – поинтересовалась Люцина. – На такой жаре из двух зол – лучше новый...

Тереза поспешила оставить тему. Я договорилась с Люциной, кто из нас появится здесь на рассвете, чтобы изучить происшедшие перемены, после чего без труда уговорила тетю Ядю увековечить очищенную территорию. Люцина питала большие большие надежды и с нетерпением дожидалась следующего утра.

Назавтра оказалось, что ничего не произошло. Очищенное от железа и мусора подножие хлева осталось нетронутым. Моя мамуся торжествовала, Люцина была глубоко разочарована.

– И что теперь? – спросила она немного безнадежно. – Столько работы проделали, и все впустую?