Правитель империи - Олесь Бенюх Страница 21

Ленч. Обычный ленч преуспевающих буржуа. В метрополии или в колонии. На Юго-Западе или на Северо-Востоке. В неуютной, зябкой тишине столового зала в йоркширском наследном замке или в душной сутолоке кают-компании океанского лайнера.

Скатерти и салфетки, накрахмаленные до хруста. Слуги, неслышно снующие в напряженной готовности. Рюмки, бокалы, фужеры, весело-зазывно позванивающие. Меню: соки, суп из спаржи, бифштекс с кровью, жареный цыпленок, обильный гарнир, омары в майонезе, всевозможные овощи и фрукты, пудинги, желе, взбитые кремы, мороженое, кофе, вина — белое к рыбе, красное — к мясу, аперитивы — до, бренди с ликерами — после.

Перед тем, как отправиться на долгожданный ленч, Раджан был в парламенте. Шли дебаты по программной речи премьер-министра Джавахарлала Неру. В ложе прессы Раджан встретился с Тэдди Ластом, делийским корреспондентом «Нью-Йорк таймс», которого в журналистских кругах звали не иначе, как «О'кей».

Когда выяснилось, что оба приглашены на ленч к Дайлингу, решили ехать вместе.

— Что, мисс Беатриса Парсел… она студентка или уже закончила какой-нибудь колледж? — как бы невзначай спросил Раджан, когда они не спеша шли к синему «меркурию» Ласта.

— Я думал, тебя больше волнуют — о'кей! — дела земные, улыбнулся американец, раскручивая на пальце брелок с ключами — миниатюрный череп. Улыбка получилась вымученная.

— А выходит?

— Ну, видишь ли… — начал было Ласт. И вдруг умолк, словно шел по ровному месту и неожиданно споткнулся. «Он так же богат, как и она! Как я об этом не подумал»… — И тут же пришла успокоительная мысль: «Но ведь он же — цветной. О'кей.

Разве Джерри Парсел допустит?!» — Видишь ли, — сказал Тэдди почти радостно, — мисс Парсел — строжайшая пуританка. Насколько мне известно. О'кей?

— Зачем ты мне все это говоришь? Ведь я поинтересовался всего лишь ее образованием.

Этот долговязый, коротко стриженый американец в лоснившемся на солнце легком сером костюме, с синей бабочкой под остроторчащим кадыком, с беспрестанно квакающим «о'кей» раздражал Раджана.

— На всякий случай, — захохотал Тэдди. — О'кей?

Обогнув здание парламента, «меркурий» миновал площадь Свободы, выскочил на широкую зеленую улицу Прогресс народа.

Вскоре въехали через широко распахнутые высокие бронзовые ворота в хорошо ухоженный сад, остановились в глубине его, у парадного подъезда трехэтажной виллы.

«Частенько он здесь, видно, бывает, — думал Раджан, идя за Тэдди по комнатам. — Ориентируется свободно. Как в карманах собственных брюк».

Они миновали просторную гостиную, несколько безлюдных комнат, приемную залу. Везде было чисто. Мебель привлекала глаз изяществом. Картин и статуэток было немного, но подобраны они были со вкусом. «О'кей» подошел к полукруглой двери, вделанной в левую стенку, нажал кнопку. Дверь отворилась, и молодые люди вошли в домашний бар Роберта Дайлинга.

В баре за стойкой — хозяин. Ловко манипулируя шейкером, он сбивал коктейли. Вообще-то американцы шейкеры не признают.

Но Дайлинг много лет прожил в Европе и перенял некоторые навыки Старого Света. На высоком круглом стуле, спиной к двери — Парсел. Он тяжело налег широкой грудью на стойку, сосредоточенно пьет «мартини». Он, между прочим, только и пьет «мартини», да разве что иногда виски, причем неразбавленное, а в Индии, куда спиртное провозят контрабандой, это обходится весьма дорого. Но закон этот лишь для индийцев. Для дипломатов же — а по дипломатическому листу, который издается в Дели каждый квартал, Роберт Дайлинг числится советником американского посольства — ограничений правового и финансового порядка не существует.

Церемониал взаимных приветствий — кивки головой, краткие восклицания, рукопожатия. Ласт взбирается на стул справа от Парсела, Раджан — слева.

— Нет и еще раз — нет, Джерри, — продолжает прерванный разговор Дайлинг. — В этом романе главный герой у тебя получился наивно-старомодным. Многие борются против многих — это я понимаю, приемлю. Но один против всего и всех? Ты меня извини, но это весьма прозрачно отдает ницшеанством.

— По-че-му? — Джерри пьет свой «мартини». Улыбается.