Переходя все границы - Сандра Браун Страница 21

Бэбс в ответ разыграла целую пантомиму, приставив указательный палец к виску и изображая, что собирается застрелиться. Уперев руки в бока, она воскликнула:

— На кого бы ты предпочла быть похожей — на Мата Хари или на маленькую мисс Счастье? ^[2]

— Спасибо, но я предпочла бы остаться собой.

— Примерь вон то черное платье.

— Оно же слишком… слишком…

— Именно! — воскликнула Бэбс, нетерпеливо вручая Кайле платье. — Оно восхитительно, так же как и ты. Верно? — обратилась она за поддержкой к перепуганному продавцу, жавшемуся к стенке возле примерочной.

— Верно, — подтвердил тот.

Из магазина Кайла вышла, унося с собой черное платье, хотя инстинктивно чувствовала, что совершает ошибку. Ей гораздо больше подошел бы желтый наряд. Ее же покупка казалась ей чересчур замысловатой. Тревор подумает… Одному Богу известно, что он подумает.

Тревога ее лишь усилилась, когда она, застегнув молнию платья, посмотрела на свое отражение в зеркале. Шелк струился по ее фигуре, подчеркивая все изгибы. Черный выгодно оттенял цвет ее лица. Она уже нанесла на щеки румяна, на веки — тени морозного оттенка, на губы — персиковый блеск. Ее блестящие мягкие волосы были уложены в художественном беспорядке и, подколотые с одной стороны декоративным гребнем, спадали волнистыми прядями на плечи. Шею украшала одна-единственная нить жемчуга, а в ушах переливались жемчужные сережки-гвоздики.

Услышав звонок в дверь, она поспешно прикрепила букетик к корсажу платья и, уколовшись иголкой, чуть слышно выругалась, радуясь тому, что Аарона нет в комнате.

Этот букетик тоже стал предметом горячих споров с Бэбс ранее тем же днем.

— Уже полпятого, а ты до сих пор не сделала букет на корсаж, который заказал Тревор, — заявила она.

— Я и не собираюсь, — ответила Кайла.

— Черта с два. Я уже послала ему счет.

— Что ты сделала?

— Он клиент, Кайла. Он сделал заказ, я выписала чек. Теперь мы должны ему букетик орхидей.

Наградив улыбающуюся подругу хмурым взглядом, Кайла отправилась составлять композицию.

— Так не пойдет, — заявила Бэбс, наблюдающая за работой подруги через плечо. — Он хотел два цветка.

— Ты-то откуда знаешь?

— Подслушала, о чем вы говорили. Он также просил не экономить, поэтому добавь-ка еще той кружевной штуки.

— Ты слышала весь наш разговор?

— Именно. По крайней мере, мне так кажется. А что, кто-то из вас сказал нечто постыдное?

— Конечно, нет, — гневно воскликнула Кайла.

— Тогда что ты так разнервничалась?

Перед тем как спуститься вниз, Кайла еще посмотрела на себя в зеркало и вынуждена была признать, что детали ее туалета отлично сочетаются друг с другом: черное шелковое платье, жемчуг и тепличные цветы на корсаже.

Именно так она себя сейчас ощущала — как тепличное растение, которое любовно выращивали и оберегали, а теперь пришло время впервые отдать его на откуп силам природы.

Кайла понимала, что испытываемое ею волнение больше пристало молодой девушке. Но одно дело — понимать, и совсем другое — преодолеть душевный трепет. Она же была замужем, у нее есть ребенок. Тем не менее, в настоящий момент она чувствовала себя юной дебютанткой из хорошей патриархальной семьи, готовящейся к первому свиданию с мужчиной.

— Это глупо, — раздраженно сказала она себе, рывком подхватывая маленькую черную вечернюю сумочку, расшитую бисером, и выключая свет в комнате. — Я же не на свидание иду. — Она снова и снова твердила себе эти слова, медленно спускаясь по лестнице.

Тревор стоял в прихожей, беседуя с Клифом и Мег и одновременно подбрасывая Аарона к потолку.

— …будет закончен примерно через две недели. — Он поднял голову, заметив, что движение на лестнице привлекло внимание Пауэрсов.

Когда Тревор воззрился на нее, лишь неимоверным усилием воли Кайле удалось заставить себя сделать следующий шаг и продолжить спокойно спускаться по лестнице. К сожалению, над собственным сердцебиением она была не властна.

— Привет, Тревор!

— Привет.

Аарон принялся дергать его за усы, но он, казалось, этого не замечал. Взгляд его был прикован к Кайле. Она же, напротив, отводила от него глаза. Он был великолепен, облаченный в темно-серый, почти черный, костюм и накрахмаленную белоснежную сорочку. Этот наряд выгодно подчеркивал цвет его волос и глубину загара. Серебристо-черный галстук на любом другом мужчине смотрелся бы обыденно, но Тревор Рул был совершенно необыкновенным мужчиной, и Кайла отлично это понимала. Возможно, этому способствовала вездесущая повязка на глазу, которая воспринималась уже как неотъемлемая часть его лица.

— Орхидеи прекрасны.

— Да, — выдохнула она, легонько касаясь буртика в том месте, где он прилегал к груди. — Спасибо. Тебе нравится? — спросила она, переходя на неформальный стиль общения.

— А тебе?

— Очень.

— Вот и хорошо.

«Придумай другую тему для разговора, идиотка», — мысленно приказала она себе.

Ей на помощь пришел Аарон. Он выбрал самый неподходящий момент для того, чтобы попроситься маме на ручки. Без предупреждения малыш рванулся вперед, и Кайла едва успела подхватить его, прежде чем он с глухим шлепком врезался в нее.

Тревор тоже мгновенно среагировал и не сразу отпустил ребенка, поэтому его правая рука оказалась зажатой между Аароном и грудью Кайлы. Когда она перехватила сына поудобнее, он убрал руки. Это породило несколько неловких секунд, которые все постарались замаскировать громкой болтовней.

— Дай мне ребенка, — сказала Мег.

— Вам лучше поторопиться, а то опоздаете, — предостерег Клиф.

— Готова? — уточнил Тревор.

— Да. Думаю, я ничего не забыла. Спокойной ночи, Аарон.

— Мы уложим малыша, так что не торопитесь возвращаться, — напутствовала Мег.

— Осторожнее на дорогах, времени у вас достаточно! — крикнул Клиф им вслед.

Кайла с силой сжала зубы. Сторонний наблюдатель непременно решил бы, что она идет на первое в своей жизни свидание. Она не удивилась бы, если бы мама побежала за фотоаппаратом, а отец стал бы командовать, где им с Тревором лучше встать и какие позы принять.

Молодой человек на шаг опередил ее, чтобы раскрыть перед ней дверцу машины. Кайла была благодарна ему за то, что он не дотронулся до нее, потому что слишком хорошо помнила ощущение, когда его твердая ладонь оказалась прижатой к ее груди. Ее захлестнула волна жара.