Генералы песчаных карьер - Гера Фотич Страница 21

— Они же сотрудники! — возмутился Ефимов, — Он бывший начальник ГУВД, генерал!

— То-то и страшно! — ответил Павел, — он всех и всё знает.

— Давай напишем заявление куда-нибудь, в УСБ, в ФСБ! — предложил Стас, но сёкся, понимая, что сказал глупость.

— По поводу чего? — не понял Павел.

— Ну что у тебя машину отобрали! — возмутился Семён.

— Да они же не отбирали! — удивился Павел такой наивности.

— А как же? — не понял Семён.

— Подъехали ребята на этой десятке и предложили поменяться на время. Я и поменялся.

— Не угрожали? И что они сказали?

— Сказали, что когда всем плохо, мне тоже должно быть несладко.

— Да! Философы — усмехнулся Ефимов.

— Семён, передай им документы, — неожиданно взмолился Павел, — а то ведь мне придётся и квартирой поменяться, ещё не знаю на что.

В его глазах появился болезненный блеск, какой бывает при высокой температуре.

Семён промолчал. Он был в шоке. Ему хотелось думать, что всё это обыкновенный спектакль. Но разговор с генералом убеждал в обратном. Не говоря ничего, Ефимов поехал домой. Тревожные мысли не покидали его весь вечер.

Долго не мог уснуть. Всё ворочался с боку на бок. Казалось, что затекает то одна сторона рёбер, то другая. Подумал, что давно не проходил флюорографию. Быть может что-то с лёгкими. Общаясь в следственных изоляторах с арестованными и ранее судимыми, можно подцепить что угодно.

Как продолжение беспокойства в три часа ночи зазвенел домашний телефон. Семён взял трубку.

Незнакомый мужской голос вежливо произнёс:

— Семён Борисович, извините за столь поздний звонок. Это директор фирмы. Вы хотели со мной увидеться по поводу таможенного терминала. Я только из командировки и прямо мимо Вас проезжал. Вдруг, думаю, не спите. Так могли бы обсудить неясности. Я прямо у Вас под окном. Сижу в машине…

Семён не стал дальше слушать эту галиматью. Он буркнул в трубку, что спит и бросил её на рычаг.

Подонки! — подумал он, — специально позвонили на домашний, чтобы я знал, что под колпаком.

Жена проснулась и села на кровати. В углу на двухъярусной кровати зашевелились дети.

Семён подошёл к окну. Напротив, около забора с включенными габаритами стоял огромный чёрный джип. Как только Семён слегка отодвинул занавеску, джип включил дальний свет и осветил всю квартиру. Его яркий голубой ксеноновый луч пронзил Семёна. Словно поражающая ракета раздробила его броню бесстрашия и принципиальности, создаваемую годами милицейской службы.

Ефимов внезапно подумал, что его собственного геройства никогда не хватит, чтобы защитить жену и детей. Они всегда оставались защищены только его сердцем, мыслями и словами. Но это не препятствие для пуль и осколков.

Он вспомнил, как случайно присутствовал при расстреле из гранатомета офиса. Это было жутко.

Семён отпрянул от окна.

— Что случилось? — зевая спросонья, спросила жена.

— Да так, ничего. Какие-то придурки с дальним светом катаются.

— А звонил кто? — не унималась она.

Её что-то насторожило.

— Ошиблись номером, — сказал Семен, ложась в постель.

Теперь он точно знал, что завтра отдаст документы Паше. Волнение ушло. Он спокойно уснул и чуть не проспал на работу.

Через неделю Семён был переведён начальником собственной безопасности на таможенный терминал. Документы он бизнесменам вернул, как только они попросили. Но это были цветные ксерокопии, совершенно не отличимые от оригинала.

— Подмены они не заметят, — радостно сообщил Паша, подъехавший на своём джипе, — а в арбитраж подать не смогут. Да и вряд ли у них теперь возникнет такое желание, когда даже ты им не помог.

Эта последняя фраза тогда стеганула Семёна нагайкой по лицу, сведя судорогой подкожные нервы, полоснув по сердцу, оставила незаживающие шрамы на всю жизнь. Получалось, что он был последней надеждой на справедливость. А теперь её нет, и вместе с ней он тоже исчез.

Генерал своё слово сдержал и через два месяца Семён получил полковника. Позже — генерала, но это были другие заслуги.