Джокер старого сыскаря - Юрий Шурупов Страница 21

Вечером у Игнатова собрался весь личный состав отдела и помогающие следователям оперативники.

– Что мы имеем по итогам дня? – устало посмотрев на своих сотрудников, спросил полковник.

Судя по выражению лиц офицеров, результаты были обнадёживающие. Это несколько взбодрило Игнатова. Выслушав доклад Жарова, он выправил о край стола упорно свёртывающийся портрет подозреваемого и стал внимательно разглядывать его. Рисунок вызвал интерес у всех, но вот как заставить его работать в интересах следствия, толком пока никто не знал. Первое предложение высказал Репнин:

– Картинку, понимаешь, надо размножить, чтобы она была у каждого из нас. Обязательно показать её потерпевшему профессору для опознания…

– А ещё, – вступил в разговор Кротов, – рисунок, я считаю, необходимо свозить в Святое Поле. Пусть старики посмотрят, не этот ли тип ошивался у них перед ограблением молельни. Есть у меня такое подозрение. И надо установить наблюдение за мастерской Кузнецова. Вдруг снова к нему наведается дедушкин наследничек.

– Хорошо. Есть ещё предложения?

– У меня, Дмитрий Петрович, не предложение, а скорее предположение. – Жаров решил всё-таки высказаться по поводу своего интуитивного подозрения, вспыхнувшего при просмотре книги заказов в мастерской Кузнецова. – В июле наш художник реставрировал пять довольно старых, а значит, и очень дорогих икон. Координаты особы, которой они принадлежали, у меня есть. Не из Богородичной ли церкви были те иконки? Ведь её обнесли как раз где-то в то время…

В наступившей тишине было слышно лишь, как полковник Игнатов мерно выстукивает карандашом о стол какой-то ритм.

– Любо! Завтра мне будет чем порадовать генерала, – удовлетворённо проговорил Дмитрий Петрович. – Теперь у нас есть ещё одна зацепочка. И, чувствую, надёжная. Спасибо вам, мужики… Так, давайте теперь прикинем, хотя бы вчерне, план нашего «Антиквара».

Возражений не было. Все мысленно уже делали свои расклады дальнейших действий. В сыщиках проснулся азарт охотников, пусть ещё вдалеке, но уже завидевших тень преследуемого ими зверя.

– Ну так вот. Утром, Саша, вместе с Тимофеем Кузьмичом поезжайте к староверам, – посмотрев на Жарова, начал полковник. – Если они признают в этом типе своего гостя, считай, что святопольное убийство раскрыто. С картиной то же самое. К профессору пойдёт Синельников. Не пугай учёного человека, Николай, ещё раз его обо всём расспроси. Нам важно знать, кто мог навести бандитов на «Чёрный квадрат». Пусть профессор вспомнит своих посетителей, гостей – званых и незваных. Короче, все подробности. Тебе, Михаил, взять под наблюдение мастерскую Кузнецова. Опыт в таких делах у тебя есть немалый. На месте сориентируешься, как всё получше устроить. Но глаз не спускать! Это для нас пока главный объект. Ну а ты, Олег, пройдись по адресам, которые раздобыли Жаров с Кротовым в мастерской реставратора. – Полковник перевёл взгляд на капитана Дроздова. – Узнай, что это за квартиры, если они вообще существуют в природе. Кто в них живёт… Ну, не тебя учить, – заключил Игнатов. – Одним словом, действуем планомерно и активно.

…Время летело незаметно. Казалось, операция «Антиквар» началась лишь вчера, а минуло уже две недели. И староверы, и профессор Свиридов без труда узнали в предъявленном им портрете подозреваемого знакомое лицо. Но информация лейтенанта Синельникова недостаточно гармонично вписывалась в картину, уже вырисовывавшуюся в воображении Игнатова.

– Звоню, стучу – не открывает профессор, – эмоционально докладывал молодой следователь. – Думаю, нет дома, наверное. Потом слышу – за дверью вроде зашебуршали. Я тогда уже громко, мол, следователь по вашему делу, откройте…

– Лейтенант, без лишних подробностей, пожалуйста, – нетерпеливо прервал Синельникова полковник Игнатов. – Только по существу.

– Хорошо… Впустил меня дед в конце концов. Пуганая ворона куста боится, говорит, вы уж извините. Потом разошёлся, всё по уму, чай заварил, ха-ароший, духовитый…

– Николай!

– Извините, товарищ полковник. Ну вот… А как глянул он на наш портретик, заулыбался сразу. Это же, говорит, мой ученик, Валя Глорин. Потом начал вроде как сокрушаться, что из него не получилось искусствоведа. Какой бы, говорит, первоклассный специалист вышел из Вали, если бы остался на кафедре, защитил диссертацию. Кстати, специализировался этот Глорин на последних курсах университета именно по древней иконописи. После учёбы он вроде как по семейным обстоятельствам уехал из нашего города. А ещё профессор сказал, что этот самый Валентин месяца два назад навещал его с какой-то Машей, – Синельников заглянул в блокнот, – да, Фридман, однокашницей. Забежали, говорит, на минутку. Вроде как всех своих старых педагогов проведывают. О себе толком ничего не рассказывали. Даже от чая отказались. Про картину…

– Спасибо, лейтенант. – Игнатов был явно чем-то расстроен. Обычно он никогда не перебивал сотрудников во время доклада. – Историю похищения картины профессор изложил в своём заявлении. А вот с его сердобольными учениками интересно было бы разобраться.

– Стало быть, человек, назвавшийся в мастерской реставратора Кузнецова Валентином Сергеевичем Глориным, без сомнения, понимаешь, был соучастником налёта на скит Святое Поле, – заключил Репнин. – А возможно, и ограбления квартиры профессора Свиридова.

– Ты так считаешь, Тимофей? – переспросил Игнатов.

– Не то чтобы считаю, но предполагаю. Задницей чую, понимаешь…

Полковник улыбнулся, зная об уже не раз помогавшей им интуиции Репнина.

– Имейте в виду, – обратился он к подчинённым, – расследование убийства староверов взято на контроль губернатором. Оказывается, один из убитых стариков был близким родственником его жены. Они даже не раз пытались уговорить деда переехать к ним доживать свой век. Так что…

Однако при всём уважении к губернатору выше головы сыщики прыгнуть не могли. Как и следовало ожидать, по указанному в книге заказов адресу никакого Валентина Сергеевича Глорина не было и в помине. Там жила ещё не совсем старая, но опустившаяся до безобразия женщина. Разговаривать с ней было почти невозможно. Капитан Дроздов дважды приходил в разное время, но неизменно заставал её мертвецки пьяной. Бессвязно выкрикивая какие-то слова, она ожесточённо перемешивала их с названными ей фамилией, именем и отчеством подозреваемого. Потом начинала плакать, скатываясь в истерику, а в последний визит капитана вообще набросилась на него с кулаками, едва не порвав служебное удостоверение. В соседней по площадке квартире пока никого не удавалось застать дома.