Сплошной разврат - Анна Малышева Страница 21

— Молодцы, — похвалил Василий. — И сколько осталось без алиби?

— Двенадцать человек, если не считать обслуги и охраны. — Молодой оперативник ободряюще похлопал Василия по плечу. — Найдешь, капитан, круг узок.

— Найду, — Василий кивнул. — Это точно. А посторонних здесь быть не могло? Я имею в виду тех, кто в списках не фигурирует.

— Исключено. Три кольца охраны. Все приезды-отъезды фиксируются, место-то серьезное.

— Двери можно открывать? — спросил другой оперативник. — А то народ возмущается, как в тюрьме, говорят.

— Во-первых, это не народ, а слуги народа. А во-вторых, хотел бы я пожить в такой тюрьме. — Гоша с завистью огляделся по сторонам. — Санаторий!

— Пансионат, — поправил его оперативник.

— Это я образно. Открывай двери, чего ж.

— Вот еще что, — молодой оперативник протянул Василию бумажку, — относительно подозрительных. Приезжала тут подозрительная гражданочка, якобы жена одного из гостей. Охранник ее на дороге в лесу засек. Говорит, странная, пугливая. Приехала, покрутилась в ресторане, сказала, что муж ей ну позарез нужен, потом обманным путем взяла ключи от триста седьмого номера, то есть соседнего с нашим, а через десять минут уехала. Никакого мужа ни фига дожидаться не стала.

— Когда она уехала?

— В десять с копейками.

— То есть вполне могла укокошить нашу потерпевшую? — спросил Василий.

— Запросто, — кивнул оперативник, — находясь в соседнем номере… запросто.

— А чья она жена?

— Некоего Алешина. Он, кстати, о присутствии своей супруги в пансионате ничего не знает, что, впрочем, немудрено — он ее не видел.

— Что значит «не знает»? — удивился Василий. — Разве ты ему не рассказал, что она здесь была?

— Рассказал? — сделал большие глаза оперативник. — Мне что, больше всех надо? Я же не справочное бюро. Это они мне все рассказывали, а я слушал и вопросики задавал. Алешина, например, я спросил, когда он последний раз видел свою жену. Он разорался, в том смысле, что «а жена-то моя здесь при чем?». Я повторил вопрос, он сказал, что видел ее сегодня утром. Я говорю: «А вечером?» А он: «Как по-вашему, я мог видеть ее вечером, когда я был здесь?» Вот и все. Любопытный факт, согласитесь. Что ей, спрашивается, здесь делать по секрету от мужа?

— Подрастешь немножко, и я тебе обязательно расскажу, что обычно делают женщины по секрету от мужа, — пообещал Василий. — Ужас что делают! Стыд и срам.

— У меня серьезные сомнения, что жена Алешина приезжала сюда с подобными непристойными целями, — покачал головой оперативник. — Кстати, а вы намерены проинформировать гражданина Алешина о странном поведении его жены?

— Я вообще не намерен в ближайшие два дня общаться с теми, у кого алиби. Мне бы с остальными успеть разобраться. Так что означенного гражданина я допрошу позже и на своей территории. — Василий присел на кресло в холле коридора и жестом предложил остальным последовать его примеру. — Итак, кто еще вызывает особые подозрения?

— Натурально, тот, кто труп обнаружил, — почему-то рассмеялся молодой оперативник. — Только как вы его колоть будете, ума не приложу. Большой человек, слишком большой.

— Ты нашими проблемами голову не забивай, — одернул оперативника Василий. — Рассказывай, как дело было.

— Они сидели в ресторане. Сейчас, — оперативник раскрыл блокнот, — вот здесь те, кто с ним был. Всего пять человек. Разговаривали. Пришла администраторша, позвала Иратова к телефону. Тот сказал: «Что за фигня, куда это я пойду, пусть звонят по мобильному». Администратор сказала, что звонит Григорчук и очень просит подойти. Срочно. Иратов выругался, в том смысле, что пьяные бабы — горе для общества, но пошел. Поговорил по телефону — администраторша слышала, сказала, что разговор был не мирный, Иратов огрызался и вообще гневался. Потом он бросил трубку, заглянул в ресторан, сказал: «На секунду, мужики, что-то она там крутит» — и поднялся в номер Григорчук. Все. По его словам, он вошел в номер, а она уже мертвая.

— То есть через минуту-две он уже прибежал обратно? — уточнил Гоша. — Оглашая воздух характерными в такой ситуации криками?

— Нет, в том-то и дело, — усмехнулся оперативник. — То есть воздух он огласил, но позже. По его словам, он поднялся, постучал в дверь, ему не открыли, он поднялся к себе в номер, позвонил оттуда по телефону в номер Григорчук, та трубку не взяла, он опять спустился, постучал посильнее, и дверь открылась.

— Смешно, — мрачно заметил Василий. — А главное — правдоподобно. В первый раз ему не пришло в голову толкнуть дверь.

— Почему же — пришло, — оперативник хитро посмотрел на Коновалова. — Он уверяет, что и толкал, и дергал за ручку, и кулаками стучал, но дверь была заперта. А вот через пять минут оказалась незапертой.

— Елы-палы, странно это. — Василий задумался. — Очень странно. А ну-ка пойдем к этому сказочнику!

— Подожди, — остановил его Гоша, — у меня еще есть вопросы. Скажи, лейтенант, кто из наших двенадцати болтался в районе третьего этажа в тот период, когда Иратов поднимался к себе в номер?

— Про третий этаж не скажу, — на секунду задумавшись, ответил оперативник. — Потому как здесь никто никого не видел. Но после ухода Иратова из ресторана оттуда по очереди выходили Татьяна Ценз и Элеонора Симкина.

— Интересно. — Гоша повернулся к Василию — Как тебе кажется, милый мой, удушение подушкой — это ведь женский стиль? Мужики предпочитают удавку.

— Подушка — это унисекс, — отмахнулся Василий. — Она всем полам и возрастам покорна.

— Допустим. Хотя я считаю, что женщина, как существо более чувствительное и впечатлительное, предпочитает не видеть лица жертвы. Но ведь убийство могло произойти и до ухода Иратова из ресторана? — Гоша прошелся по холлу из конца в конец и присел на подлокотник кресла. — Могло?

— Так ведь она ему звонила, — растерянно промямлил оперативник.

— Пока он дошел из холла до стола, пока сообщил приятелям, что Григорчук его вызывает, — прикинул Гоша, — это минуты три. Можно успеть двух теток задушить. Умеючи-то.

— Вы правы, между прочим, — сказал оперативник. — Когда Иратов выходил из ресторана, он столкнулся в дверях с этим политологом Трошкиным, и они еще пару минут постояли и поболтали.

— Ладно, дружок, свободен. И напарника своего забирай. Теперь уж мы. — Гоша пожал оперативникам руки и каждому благодарно улыбнулся. Василий не удостоил младших товарищей такой милости и продолжал сидеть как истукан. Чутье подсказывало ему, что он еще нахлебается под завязку с теми выдающимися личностями, которых следовало внести в список подозреваемых.

— Знаешь что, Гошечка. — поднял он, наконец, понурую голову. — Я не верю в такие совпадения, как анонимка с предупреждением об убийстве и последующее убийство. Не верю.

— Теоретически возможно.