Транзита не будет - Дмитрий Федотов Страница 21

«Интересно, а вдруг это все же не Вадька?» — закралась подлая мыслишка. Чтобы разделаться с ней быстро и беспощадно, я порылся в своей записной книжке и нашел номер телефона тети Али, матери Вадима, жившей по-прежнему в родном Томске. Несколько волнуясь, позвонил ей, пристыженно попросил прощения за столь долгое молчание, сославшись на занятость (почти не кривя душой), и после недолгого разговора «за жизнь» поинтересовался, где сейчас находится Вадим?

— Так Вадик еще три года назад перевелся из Москвы в Челябинск, — вздохнула тетя Аля. — Вот подумай, Дима, ты бы поменял столицу на провинцию?

— Смотря с какой целью, Алевтина Петровна. Вадька же всегда был провидцем, точно знал, чего хочет. Раз он так решил, значит, был резон.

— Ай, какой там резон? В Москве — академия, а в Челябинске что?..

— Ну, в Челябе аж целых три академии имеется!

— Но не по его профилю, Дима. Он же этих, наркоторговцев ловит.

— Ух ты! И давно?

— Да, почитай, лет пять… — Женщина вдруг всхлипнула. — Я уж ему сколько раз говорила: не по тебе такая работа! Опасно же!..

— Да, Вадька всю жизнь опасности искал… Кстати, а вы не дадите мне его номер телефона? Я сейчас как раз в Челябинск еду. В командировку…

— Да-да, конечно, Дима, сейчас… Как хорошо, что ты туда едешь! Вы же так с Вадиком дружны были… Вот он обрадуется!.. Записывай: 8–916–556–66–07. Это его, так сказать, личный мобильный.

— Что значит — личный?

— Ну, Вадик этот номер только для родных держит, никому другому давать не велел…

— Ага. Спасибо, Алевтина Петровна. Я вас не подведу — больше никому номер не дам.

— Ну, спокойной ночи, Дима.

— Спокойной ночи. Всего доброго, тетя Аля…

И вот, поселившись в гостинице «Малахит» по рекомендации одного из попутчиков-челябинцев, я решился позвонить Вадиму.

— Привет, Торопыга! — назвал я его детским прозвищем. — Как твои дела?

Секундная пауза, потом глубокий вздох и едва сдерживаемая радость в голосе:

— Здорово, Котяра! Ты где?

— В Челябинске.

— Здорово!.. Каким ветром тебя надуло?

— Мартовским, естественно. Вот выпросил у Алевтины Петровны твой секретный номер… Я сейчас в гостинице «Малахит», только что заселился.

— Ага. Нехилый отельчик выбрал. Узнаю брата Диму.

— Как насчет встречи? — Я решил сразу брать быка за рога. Времени, я чувствовал, не было совсем. Уйдет «мамка» за кордон! Или Мститель до него доберется… — У тебя обеденный перерыв бывает?

— Конечно. — Вадим хмыкнул. — Как раз сейчас и начинается. А управление, между прочим, в пяти минутах ходьбы от твоей гостиницы.

— Отлично! Называй точку рандеву, комиссар Катани.

— Выходи из «Малахита» направо и пройди по улице Труда триста метров и снова поверни направо. Ты окажешься на нашем местном «арбате» — пешеходной улице Кировка. Слева от себя увидишь площадь с неработающим фонтаном и скамейку с бронзовым Пушкиным на ней. Подожди меня там. Все понял?

— Еще бы. Практически мне карту нарисовал.

— Ах да, я и забыл. Ты же у нас всегда следопытом числился!

— Попрошу без грязных намеков!..

Вадим хохотнул и дал отбой. Ну что ж, пока все идет неплохо. Пойдем знакомиться с городом Челябинском. Тем более что именно в нем предстоит изрядно поработать в ближайшие дни или даже часы.

Я спустился на лифте с восьмого этажа в холл отеля и вышел на высокое и широкое крыльцо, облицованное серо-зелеными каменными плитками. Ступеньки лестницы были обиты темно-зеленым синтетическим покрытием, исключающим скольжение даже в сильный гололед. Конечно, март на Южном Урале — это даже не апрель в Западной Сибири. Здесь уже повсюду можно наблюдать признаки скорой весны: подсевшие сугробы, изъеденные солнцем на открытых местах, большие лужи под тонкой пленкой льда и, естественно, тут и там подмерзшие комья прошлогодней грязи. Короче, климат здесь заметно теплее и мягче, нежели в моем родном Томске. Но сейчас я искренне порадовался, что городом завладел легкий морозец. По крайней мере, не придется постоянно смотреть себе под ноги, чтобы куда-нибудь не вляпаться.

Я бодро сбежал с крыльца гостиницы и упругим шагом направился в оговоренное место встречи. Пушкина на скамейке я увидел почти сразу. Великий поэт сидел, небрежно закинув ногу на ногу, и с едва заметной ехидцей наблюдал за прохожими челябинского «арбата». Я тоже принялся разглядывать улицу и пешеходов. За этим занятием меня и застал знакомый голос:

— Ни дать ни взять — кот Бегемот на Патриарших!

Вадим за прошедшие годы мало изменился. Разве что заматерел, а в движениях появилась ранее несвойственная ему тигриная грация. Из чего я заключил, что мой кузен весьма активно занимается боевыми искусствами, что как-то не вязалось с образом кабинетного работника, нарисованного тетей Алей. И еще глаза. Говорят, в глазах человека запечатлевается вся его жизнь. Встретившись с Вадимом взглядом, я в один миг осознал, как потрепала его жизнь. В серых, открытых глазах, обрамленных длинными, черными пушистыми ресницами, от которых в юности сходили с ума все знакомые девчонки, теперь плескалось бездонное море мудрости и жизненного опыта, делавшее взгляд особенно тяжелым и все понимающим. От него хотелось отвернуться, но я не отвел своего взгляда, потому что знал и чувствовал не меньше Вадима. А может, даже и больше.

Мы обнялись искренне и дружески, будто не виделись всего неделю или месяц.

— Ну, пошли, брат, посидим, поедим да побалакаем! — Вадим обнял меня за плечи и повлек по «арбату». — Знаю я тут одно чудесное местечко. Тебе понравится.

— А молодцы челябинцы — какую красивую улицу сделали! — не удержался я, разглядывая по дороге забавные бронзовые фигуры — Онегин, Пожарная карета, Лакей, Левша, Художник.

— Заметь, никаких иногородних мастеров не приглашали! — с плохо скрываемой гордостью отметил Вадим, будто сам был коренным челябинцем.

Мы немного задержались на перекрестке между Левшой и Художником. У фигуры Левши я заглянул в лупу, которую он держал в руке, и действительно увидел крохотную бронзовую блоху на наковальне. А у Художника вместо холста было встроено кривое зеркало. Здесь же располагались торговые ряды с кучей изделий местных умельцев — из дерева, полудрагоценных и поделочных камней, глины, стекляруса.

— Будет время и желание, походи тут, полюбопытствуй — увидишь много интересного, — кивнул брат.

Мы прошли дальше по Кировке, осмотрели фигуры Розенбаума, Ветерана, столб Нулевой версты и наконец свернули возле памятника Извозчику с «арбата» на тихую старую улочку.

— Вот мы и пришли, — показал Вадим на невзрачное крылечко в две ступеньки с маленькой табличкой на простой деревянной двери «Пельменная».

— Ностальжи? — улыбнулся я. — Студенческое прошлое стучится в сердце?