Теща Франкенштейна - Наталья Александрова Страница 21

– Сбежал! – отозвался другой мужчина, поменьше ростом, но зато кудрявый. – Психанул и сбежал! Но это ему не поможет, его все равно найдут по документам…

Я взглянула на кабину крана: там действительно никого не оказалось…

Невольно вспомнив историю нашего знакомства с Любой, я повернулась к ней… и едва ее узнала: от оживленной, жизнерадостной молодой женщины, которую я встретила всего полчаса назад, осталась одна тень.

Люба была бледна как полотно, губы ее тряслись, зубы стучали, а глаза буквально вылезали из орбит.

В общем, она выглядела как тогда, при первой нашей встрече, когда на нас упало ведро.

– Снова… – проговорила она дрожащим голосом и схватила меня за руку: – Снова это началось… я думала, после его смерти все закончится, но он и с того света пытается меня достать…

– Да ладно тебе, – я попыталась ответить решительно и спокойно, но у меня это не очень-то получилось. – Да брось, подруга… это случайность… несчастный случай…

Надо сказать, что я и сама своим словам не верила.

Столько несчастных случаев один за другим – согласитесь, это выглядит неправдоподобно. С другой стороны, Любин муж убит, сведения об этом я получила, можно сказать, из первых рук, а покушения на ее жизнь продолжаются… нет, все это как-то странно. Мне захотелось задать свежеиспеченной вдове несколько вопросов.

Однако Люба тряслась как осиновый лист, лепетала что-то невразумительное, и в таком виде добиться от нее какого-то связного ответа не представлялось возможным. Я схватила ее за плечи и как следует встряхнула.

Создавалось впечатление, что я трясу мешок с костями, но никакого прока от моих действий не было. Люба явно утратила связь с реальностью.

Тем временем к месту происшествия подъехала машина «Скорой помощи», следом за ней – милицейская машина с включенной мигалкой. Толпа зевак сразу поредела. Милиционер, выбравшийся из машины, потрясенно разглядывал развороченный павильон, второй начал опрашивать свидетелей.

Я решила, что нужно скорее уносить ноги самой и уводить Любу, потому что ничего хорошего от ее беседы с милицией не ждала: начнет болтать про убитого мужа, который мстит ей с того света…

Короче, пока до нас не дошла очередь, я решительно подхватила Любу под руку и поволокла ее прочь от разбитого павильона. Она не сопротивлялась, только послушно переставляла ноги и продолжала что-то бессвязно бормотать.

Мы прошли пару кварталов, и я начала уставать: тащить на себе это подобие человека было очень утомительно, а главное – совершенно неинтересно.

Остановившись передохнуть, я увидела рядом вывеску с завлекательной надписью «Приятного аппетита».

Это была самая низкопробная рюмочная, какие еще попадаются в старых районах города и возле вокзалов. Само собой, я такие заведения никогда в жизни не посещала, но тут у меня мелькнула идея, как привести Любу в человеческий вид и добиться от нее, выражаясь милицейским языком, признательных показаний.

Я решительно толкнула стеклянную дверь рюмочной и втащила внутрь свою раскисшую подругу.

У меня возникло ощущение, что на машине времени мы перенеслись во времена застоя.

В просторном, тускло освещенном помещении рюмочной стояло десятка полтора пластиковых столов, вокруг которых группировались мрачные личности с опухшими от длительного пьянства физиономиями и неизбывной тоской во взоре. Эти личности жаловались друг другу на ужасные жизненные обстоятельства, на черствость и неблагодарность окружающих и употребляли внутрь самое распространенное народное лекарство от депрессии – дешевую водку в пластиковых стаканчиках, которую разливала за стойкой внушительная полнокровная особа неопределенного возраста в кокетливой кружевной наколке и с полным ртом крупных золотых зубов.

Имелась и закуска – мелко нарезанная селедка на пластиковых же тарелочках, дряблые соленые огурцы, синеватая отварная картошка и лиловые кольца репчатого лука. Впрочем, закуской здешние завсегдатаи не злоупотребляли, и если кто-то из них ее все же брал, то исключительно для того, чтобы доказать себе и окружающим, что еще не совсем спился и у него пока что есть будущее.

Наше с Любой появление не осталось незамеченным: за ближайшими столиками началось заметное оживление, а один относительно трезвый тип помахал рукой и радушно предложил:

– Девочки, присоединяйтесь! Угощаю!

Я проигнорировала это щедрое предложение, прислонила Любу к свободному столику и взяла у буфетчицы два стаканчика водки и тарелочку с закуской.

Однако, пока я донесла эти деликатесы до нашего стола, рядом с Любой уже образовался потертый мужичок неопределенного возраста с редкими кривыми зубами и обширной лысиной, который что-то нашептывал моей приятельнице.

– О, подруга! – проговорил этот красавец, увидев меня, и уставился горящими глазами на водку. – А мы тут уже познакомились… но ты не стесняйся, присоединяйся к нам, будь как дома!

С этими словами он потянулся к одному из принесенных мной стаканчиков.

Я шлепнула его по руке и беззлобно проговорила:

– А ну, проваливай! Нам поговорить надо!

– У, какая строгая! – забубнил кавалер. – Прямо как моя бывшая жена, не к ночи будь помянута…

Однако настаивать он не стал и послушно удалился. Видимо, понял, что я не намерена шутить.

Воспользовавшись паузой, я поднесла стаканчик к губам Любы и строго приказала:

– Выпей!

Она послушно проглотила половину стаканчика, я быстро засунула ей в рот кусочек селедки и картофелину. Люба закусила, и в глазах ее появилось осмысленное выражение.

– Ну что – теперь ты можешь разговаривать?

Она удивленно огляделась и спросила:

– Где это мы?

– Пока еще на этом свете, – успокоила я ее, – что легко может неожиданно измениться. Поэтому лучше соберись с силами и постарайся вспомнить, кто еще, кроме мужа, может желать твоей смерти. Потому что муж из этого списка уже вычеркнут волей обстоятельств…

Любины глаза снова начали наливаться ужасом, и я поспешно влила в нее оставшуюся в стаканчике водку. Она заметно приободрилась и заговорила вполне нормальным голосом:

– Да никто… кому я нужна? Вот разве что Римма Васильевна… или Алиса…

– Это кто такие? – строго осведомилась я. С Любой в ее теперешнем критическом состоянии надлежало действовать решительно и строго, без всяких сантиментов. Задавать конкретные прямые вопросы, требовать от нее таких же прямых ответов и не рассусоливать. Главное – не дать ей жалеть себя и лить пьяные слезы, а то до ночи в этом гадюшнике проваландаемся.

– Я ведь по профессии парикмахер… – начала Люба издалека. – Сперва, когда за Петьку вышла, думала, не буду работать, а потом поняла, какой он жлоб… из-за каждой копейки приходилось перед ним унижаться! Ну, я и решила пойти на работу – и деньги свои будут на карманные расходы, и не так скучно.