Зимний сон - Кензо Китаката Страница 21

В комнате было очень тепло – это почувствовалось сразу, едва я открыл дверь.

Акико надела махровый халат. Разглядеть, что под ним, было невозможно.

– Могу предложить только карри трехдневной давности. Хотя по мне так постоявший карри только вкуснее, – проговорила хозяйка как ни в чем не бывало. У меня на лбу выступила испарина. Я снял пуховик и свитер, оставшись в рубашке и майке, и все равно бросало в жар.

Девушка запустила пальцы в волосы и приподняла их, словно хотела расчесать. И даже не этот жест, свойственный флирту, навел меня на определенные мысли. Я понял, что хочу с ней переспать. Это желание таилось в самой глубине моего сознания и распознавалось не сразу, но когда Акико коснулась волос, мне стало ясно, что хочу я ее давно и сильно.

Впрочем, здесь и сейчас затаскивать ее в постель не имело смысла.

– В карри – главное не сплоховать с мясом.

– Оно хорошо протомилось.

– Вместе с подливкой?

– Ага. Чтобы пропиталось хорошенько.

Глядя, как Акико готовит, я улыбался – правда, одними губами.

Я занял место за столом. Хозяйка принесла мне пива. Зимнего пива. Особой тяги не было – дело привычки.

Карри сам по себе был достаточно острым. Махровый халат, влажные после мытья волосы, перетопленная комната и трехдневный карри. Погрузив в карри ложку, я ощущал, что в блюде неким образом намешаны все треволнения Акико.

Она смотрела на меня и казалась довольной своим творением. Я немного попробовал и черпнул вилкой салат.

– Шедевр трехдневной давности.

– В каком смысле?

– В прямом. Замечательное блюдо. Впрочем, три дня назад вы допустили крупную ошибку.

Я отер рот бумажной салфеткой.

Я не был искушен в готовке, но однажды выслушал лекцию по приготовлению карри. Прочел мне ее один старикан, хозяин придорожной забегаловки. Из всего, что подавали в этом заведении, только карри и было съедобным.

Акико, сидевшая напротив меня, встала и потянулась за тарелкой. Полы халата немного раздвинулись, обнажив грудь. Грудь была больше, чем я предполагал, со светлыми сосками.

Подозреваю, это был рассчитанный жест.

– Подливку немного притушить и снять. Вот так делается настоящий карри. Сначала готовишь мясо, подливку добавляешь перед подачей на стол. В противном случае аромат трав впитается в мясо и забьет вкус.

Акико задумчиво слушала.

– Разве не надо тушить мясо в соку?

– Тогда получится гуляш.

Акико улыбнулась, по-девчоночьи сверкнув белыми зубами. Улыбка не гармонировала с тем, как она одевалась и вела себя. Это придавало ей особое очарование.

– Что смешного?

– Не ожидала, что вы разбираетесь в стряпне. Думала, вам все равно, развесной салат в магазине купить или пообедать в дорогом ресторане.

Это она точно подметила. Проблем с едой у меня не возникало даже в тюрьме.

– Совершенно верно. Ну, покажись.

Акико сначала не поняла, потом нахмурилась. До девушки дошло, что я прошу ее снять халат.

– То есть? Уже?

– В каком смысле – уже? Я вроде бы собирался писать обнаженную натуру? Или ты хочешь меня подразнить, как стриптизерша?

– Я хотела предложить вам фруктов после карри.

– Нет, я уже сыт. Скорее покажись.

Мы даже не протерли стол.

Я направился в гостиную и сел на стул. Скрестив руки на груди, устремил взгляд на Акико.

Ужас с решимостью боролись на ее лице. Рука потянулась к поясу на халате, но пальцы не спешили развязывать узел.

Наконец она освободила пояс и двумя руками раскрыла халат. На ней были узкие белые трусики. Под моим взглядом она вцепилась в ворот халата, словно бы скрупулезный осмотр была для нее невыносим.

Я достал альбом и принялся водить мелком по бумаге. Линии походили на детские каракули, которые постепенно обретали форму. Набросок получился без лица.

Я швырнул его на стол. Акико посмотрела.

– Волосы. И только…

– Да, волосы. Немного абсурдно, но лучше, чем лицо. И лучше, чем нагота. Пока не сбросишь свои доспехи, обнаженной я тебя рисовать не буду.

– Я же показала себя.

– На тебе трусики. Подумай, ведь это не просто клочок белой ткани.

– Вам нравится меня мучить?

– Что за слово такое, нравится?

– Мне хоть и девятнадцать, но не думайте, что я девственница. Девственность я потеряла в семнадцать, и у меня было уже больше двадцати мужчин.

Когда я засмеялся, Акико бестией на меня воззрилась.

– У тебя духу не хватит меня трахнуть. Сказал «голая» И думал, я испугаюсь. Теперь я разделась, и испугался ты.