Покойная жена бывшего мужа - Ирина Комарова Страница 21

По обе стороны двери, через которую мы только что прошли, словно часовые, вытянулись два лимонных деревца, и на них даже висело несколько плодов – маленьких, но настоящих лимончиков! Стена напротив окна была заплетена лианами с разноцветными листьями. Кроме привычных зеленых в причудливый пестрый узор сплетались фиолетовые, красные, желтые в зеленую крапинку, бордовые с белой каемкой и бледные, почти прозрачные листочки. В одном углу пристроился большой вазон с холеной монстерой, в другом – чуть ли не в потолок упирался колючий молочай. Подоконник украшали два продолговатых кашпо с цветущими фиалками. А около стола секретаря стоял совершенно необыкновенный гибискус. И дело даже не в том, что куст был очень большим, гораздо больше всех, что мне до сих пор приходилось видеть. Главное, что цветы на этом гибискусе вместо привычных красных были оранжевыми, да не простыми, а махровыми.

Секретарша встала нам навстречу:

– Вы из агентства «Шиповник»?

Поскольку я была занята изучением гибискуса, ответил Гоша:

– Совершенно верно. – Он галантно поклонился. – Нам сообщили, что Анатолий Егорович согласен нас принять.

– Подождите одну минуточку, я доложу.

Девушка выскользнула из-за стола и скрылась за дверью кабинета, еще более массивной, чем дверь в приемную. Я продолжала таращиться по сторонам.

А может, все это великолепие искусственное? У нас Ниночка с цветами не очень хорошо управляется, так она решила вопрос озеленения офиса просто – накупила пластиковых цветов в горшках. Да таких качественных – никто из посетителей не догадывается, что цветы ненастоящие.

Я переступила с ноги на ногу, приблизившись к одному из лимонных деревьев. Незаметно протянула руку, ухватила небольшой зеленый листочек и дернула. Листик оторвался!

– Ритка, прекрати хулиганить! – одернул меня напарник. – Ты в приличном месте находишься!

Я виновато сунула листик в карман пуховика. Действительно, нехорошо получается. Пришла в серьезное учреждение, для серьезного разговора, а чем занимаюсь? Листья с лимонного деревца обрываю!

– Анатолий Егорович ждет вас, – объявила секретарша, снова появляясь в приемной.

Гоша вежливо пропустил меня вперед, и мы прошли в кабинет исполнительного директора.

Анатолий Егорович выглядел именно так, как, по моему мнению, должен выглядеть банкир – излишне полный уже немолодой человек. Круглое холеное лицо, высокий лоб с заметными залысинами, темные серьезные глаза за стеклами элегантных очков. Описывать костюм исполнительного директора я не буду, вы и сами понимаете, что такой господин в обносках ходить не будет.

– Олег Борисович просил меня оказать вам содействие, – сообщил Анатолий Егорович после короткой церемонии взаимных представлений. Смотрел он при этом в каком-то неопределенном направлении, между мной и Гошей. – Скажу откровенно, вся эта история мне очень не нравится. Банковское дело – это не шоу-бизнес, нам лишнее внимание ни к чему. А любая уголовщина привлекает любопытных. Здесь еще такая… – он на мгновение замялся, подбирая подходящее слово, и нашел, по-моему, не самое удачное, – интригующая ситуация. Бывшая жена отравила молодую соперницу – по-житейски, я понимаю, это очень пикантная тема, и она не может не породить волны сплетен. Но для репутации банка это очень неприятно. – Взгляд Анатолия Егоровича переместился, теперь он смотрел на правую ручку кресла, в котором сидел Гоша. – Вы меня понимаете?

Формально банкир смотрел в сторону Гоши, поэтому напарник кивнул. И тут же с максимальной деликатностью поинтересовался:

– У вашего банка финансовые затруднения?

– С чего вы взяли? – удивился Анатолий Егорович. – У нас стабильное положение на финансовом рынке, прекрасные перспективы развития, – он перевел взгляд на мою сумку, – активы увеличиваются. Мировой финансовый кризис нас практически не затронул. И я говорю не о финансовых проблемах, а о репутационных. Банк «Аметист» пользуется заслуженным уважением и доверием, а безответственные сплетни, вы сами понимаете, могут расшатать любую репутацию. Тем более покойная Наталья Денисовна работала в кредитном отделе, а кредиты сейчас – вопрос сложный. Теперь мы вынуждены проверять все дела, которыми она занималась.

– То есть вы думаете, что смерть Перевозчиковой может быть связана с ее работой? – насторожилась я.

Я не исключаю такую возможность. – Он опустил глаза и теперь разглядывал свои руки, спокойно лежащие на столе. – Хотя я надеюсь, что подтвердится бытовая версия. Кстати, я могу рассчитывать, что мне станут известны результаты вашей работы?

– Вы – лицо заинтересованное, – неопределенно ответил Гоша.

Анатолий Егорович поджал губы:

– Но я бы не хотел, чтобы ваше присутствие мешало нормальной работе отдела. Женщины, сами понимаете. Вам предоставят свободную комнату, чтобы вы могли поговорить со всеми по очереди. Вас устраивает такой вариант?

– Более чем, – солидно наклонил голову Гоша.

– Вот и хорошо. Моя секретарша проводит вас.

Мы распрощались с Анатолием Егоровичем и направились к дверям. Уже на пороге я остановилась:

– Анатолий Егорович, а скажите, ваше личное мнение – вы верите, что Наташу отравила первая жена Олега Борисовича?

Несколько мгновений он молча барабанил пальцами по столу, потом в первый раз за все время разговора посмотрел мне в глаза:

– Я с Елизаветой Петровной знаком, хотя и не близко. Она не производит впечатления женщины способной на импульсивные поступки. А если считать, что это именно она отравила Наталью Денисовну, то такой поступок иначе чем импульсивным не назовешь. Я ответил на ваш вопрос?

– Да, – кивнула я. – Спасибо.

Кто-нибудь помнит, как называется боязнь открытого пространства? Боязнь замкнутого – это клаустрофобия, а вот если наоборот? Кажется, агорафобия? Так вот, человек, который проектировал банк «Аметист», явно страдал этой самой фобией. В том, что служебные помещения, включая кабинет самого исполнительного директора, имеют весьма скромные размеры, мы уже убедились. Но коридор? Я ведь не настаиваю на просторном светлом холле, пусть это будет незатейливый коридор, в который с двух сторон выходят двери, пусть он будет не слишком широким – в конце концов, народу там не много толчется, но почему бы не сделать его прямым? Мы шли следом за секретарем-референтом, поворачивая то направо, то налево через каждые пять метров, и очень скоро мне показалось, что мы блуждаем по какому-то странному лабиринту. Даже захотелось по-детски взять за руку Гошку – если наша провожатая вдруг исчезнет за очередным поворотом, хоть он останется рядом.

Гошку всякие глупые мысли, судя по всему, не волновали. Он шел рядом с секретаршей и непринужденно болтал. Обычно, когда напарник вот так, на полную мощность, «включает обаяние», даже самые устойчивые барышни начинают хихикать через три минуты. Но секретарша, очевидно, была сделана из другого, особо прочного материала – как Гоша ни старался, он не сумел поколебать ее вежливое безразличие. Правда, ему удалось выяснить, что девушку зовут Алиса (хотя она тоже была в синей юбочке и белой блузке, беджик с именем отсутствовал – очевидно, считалось, что тому, кто сумел добраться до приемной исполнительного директора, имя его секретаря должно быть известно), но это осталось единственным Гошкиным достижением.