Невеста Борджа - Джинн Калогридис Страница 21

— Да благословит и сохранит вас Господь, ваше высочество, — сказал Марильяно, потом забрался в свой экипаж и отправился в Рим.

Вскоре у меня появились еще более серьезные поводы для беспокойства, чем мысли о влюбчивом свекре, Папе Римском, мечтающем сделать меня своей новой любовницей.

Всего лишь через месяц после моей свадьбы в Калабрию пришли новости: Карл VIII, король Франции, задумал напасть на Неаполь.

«Ре Петито», «Короленыш» — так его прозвали в народе, потому что он родился с короткой, искривленной спиной и кривыми конечностями; он больше походил на горгулью, чем на человека. А еще ему от рождения была свойственна страстная тяга к завоеваниям, и его советникам не понадобилось много времени, дабы убедить его, что анжуйцы в Неаполе жаждут обрести короля-француза.

Его королева, прекрасная Анна Бретонская, делала что могла, чтобы отговорить его от идеи вторжения. Она наряду с прочими французами была ревностной католичкой, всей душой преданной Папе, а вторжение в Италию, несомненно, оскорбило бы его до глубины души.

Охваченная беспокойством, я написала Альфонсо, дабы выяснить, как обстоят дела. Ответ пришел лишь через несколько недель, и это не добавило мне спокойствия духа.

«Не бойся, милая сестра.

Да, правда, король Карл жаждет войны, но наш отец отправился в Виковаро на встречу с его святейшеством Александром. Они заключили военный союз и тщательно спланировали свою стратегию. Как только Карл услышит об этом, он преисполнится сомнений и откажется от своей глупой затеи. А кроме того, раз Папа так твердо занял нашу сторону, французский народ ни за что не поддержит идею напасть на Неаполь».

Конечно же, Альфонсо постарался изложить все в самом благоприятном виде, но я слишком хорошо поняла истинный смысл его письма. Угроза со стороны французов была реальной — настолько реальной, что мой отец и Папа обсуждали военные планы, удалившись из Рима.

Я прочитала это письмо вслух донне Эсмеральде.

— Все в точности, как предсказывал Савонарола, — мрачно изрекла она. — Это конец света.

Я фыркнула. Мне не было дела ни до этого флорентийского придурка, вообразившего себя избранником Божьим, ни до толп, стекавшихся, чтобы послушать его проповеди об Апокалипсисе. Джироламо Савонарола поносил Александра со своей безопасной церковной трибуны на севере и бичевал семейство Медичи, правящее в его собственном городе. Этот священник-доминиканец явился к Карлу и заявил, что он, Савонарола, — посланец Господа, избранный им, дабы исправить и преобразовать Церковь, изгнать заполонивших ее язычников, любителей наслаждений.

— Савонарола — буйнопомешанный, — сказала я. — Он думает, будто король Карл — это кара Господня. И еще думает, будто апостол Иоанн в своем «Откровении» предсказал вторжение в Италию.

При виде такого недостатка почтения с моей стороны донна Эсмеральда перекрестилась.

— Отчего вы так уверены, что он ошибается, мадонна? — Она понизила голос, словно бы опасаясь, что Джофре может услышать ее из другого крыла дворца. — Это пороки Папы Александра и развращенность его кардиналов навлекли на нас такое несчастье. Если они не покаются, мы пропали…

— С чего бы вдруг Богу наказывать Неаполь за грехи Александра? — возмутилась я.

На это у донны Эсмеральды ответа не было.

Но она все равно продолжала молиться святому Януарию; меня же снедало беспокойство. Угроза нависла не просто над троном нашей семьи — мой младший брат уже стал достаточно взрослым, чтобы сражаться. Его учили владеть мечом. Если нужда возникнет, его тоже призовут к оружию.

Так прошел остаток лета. Я была добра к Джофре, но не могла заставить себя полюбить его — из-за его слабохарактерности. При людях мы были ласковы друг с другом, хотя Джофре теперь реже посещал мою спальню и чаще проводил ночи в обществе местных шлюх. Я изо всех сил старалась не ревновать и не показывать, что меня это задевает.

Пришел сентябрь и принес с собой дурные вести.

«Милая сестра, — писал Альфонсо, — возможно, ты уже слыхала об этом: король Карл перевел свои войска через Альпы. Французские солдаты топчут итальянскую землю. Венецианцы заключили с ними сделку, и потому их город пощадили, но теперь Карл положил глаз на Флоренцию.

Не волнуйся. Мы собрали значительную армию, а наследный принц Феррандино поведет своих людей на север, чтобы остановить врага прежде, чем тот вступит в Неаполь. Я остаюсь здесь с отцом, потому ты можешь не беспокоиться обо мне. Когда к нашей армии присоединятся папские войска, мы будем непобедимы. Причин для страха нет, ведь его святейшество Александр публично заявил: «Мы скорее лишимся нашей тиары, наших земель и нашей жизни, чем покинем короля Альфонсо в беде» ».

Я больше не могла скрывать свое горе. Джофре делал все, что мог, пытаясь утешить меня.

— Они не пройдут дальше Рима, — пообещал он. — Отцовская армия остановит их.

Но пока что французы преуспевали. Они разграбили Флоренцию, этот центр культуры и искусства, затем двинулись дальше на юг.

«Наши войска продвигаются вперед, — писал мне Альфонсо. — Вскоре они соединятся с папской армией и остановят Карла».

В последний день декабря 1494 года предсказание моего брата подверглось испытанию на прочность. Нагруженные бесценной добычей французы вошли в Рим.

Джофре узнал о вторжении из наспех написанного письма своей сестры, Лукреции. Теперь настала моя очередь утешать его; нам обоим мерещились кровавые схватки на огромных площадях Святого города. Несколько дней мы страдали от отсутствия вестей.

В один зловещий день я сидела на балконе и писала длинное письмо брату — единственный способ, позволявший мне взять себя в руки. И тут я услышала стук копыт. Я подбежала к перилам и увидела, как одинокий всадник подскакал ко въезду в замок и спрыгнул с лошади.

Судя по одежде, это был неаполитанец. Я выронила перо и кинулась вниз по лестнице, крикнув на ходу донне Эсмеральде, чтобы она позвала Джофре.

Я поспешила в Большой зал; гонец уже ждал там. Он был молод, черноволос, чернобород и черноглаз, в коричневом, богатом наряде дворянина. Пыль покрывала его с головы до ног, и он едва держался на ногах после трудного пути. Он не привез никакого письма, вопреки моим надеждам. Послание, которое он нес, было слишком важным, чтобы доверять его бумаге.

Я велела принести вина и еды; гонец с жадностью принялся пить и есть, а я с нетерпением ожидала мужа. Наконец-то вошел Джофре. Мы позволили несчастному гонцу сесть и сами уселись, чтобы выслушать его рассказ.

— Я прибыл сюда по просьбе вашего дяди, принца Федерико, — сказал мне гонец. — Он получил сообщение от наследного принца Феррандино, который, как вам известно, находился в Риме, командовал нашим войском.

При слове «находился» мое сердце тревожно забилось.

— Что слышно из Рима? — не в силах сдерживаться, спросил Джофре. — Мой отец, его святейшество Александр, мои сестра и брат — с ними все в порядке?