Гамбит Маккабрея - Кирил Бонфильоли Страница 21

— Нет-нет — сдулась моя легенда. Ты что, никогда не читаешь шпионских романов? Лоретта знает, кто я такой, эта сучка говорит по-немецки. Лучше меня вообще-то.

Иоанна, похоже, удушила в себе улыбку.

— Ну разумеется, говорит, дорогуша. Она же немка, понимаешь.

— Надо было сказать.

— Надо было спросить.

Я усмирил слова, что рвались с моих уст, ибо мне отнюдь не свойственно грязно выражаться перед дамами — женат я раньше не бывал, изволите ли видеть.

— Как бы там ни было, — продолжил я, когда благословенный виски основательнее закрепился в моей кровеносной системе, — операция провалилась. Я из нее ничего не выжал.

— И ничего не вжал?

— Терпеть не могу пошлости в женщинах.

— Ну же, Чарли, не будь таким ханжой; я ни на миг не ожидала, что она станет трепаться. Она воистину отлично вышколена. На самом деле я вообще-то проверяла тебя, а не ее. Что-то вроде теста на инициативность, понимаешь?

Я переварил это вместе с новым стаканом виски-с-с, который мог бы оказаться старшим братом своего предшественника. Кровь моя вскипела от досады и бессильного раздражения, а голову заполонили горькие рассуждения о природе женщин. Мне почудилось, что единственный способ сохранить последние клочья самоуважения — это прошествовать к кровати подчеркнутейшим манером.

— Думаю, я отправлюсь в постель, — вымолвил я незаинтересованным тоном человека, пившего как «Арманьяк», так и скотч, и — более того — отвергнутого в самой кульминации процесса страстного свидания.

— В постель? — переспросила Иоанна. — Здорово! А мне можно?

Я присмотрелся к ней с легким шевеленьем невольного восхищения в тораксе. Она встала одним легоньким движением, пожатием плеча сбросила «пеньюар» и обнажила бесстыдное маленькое творение из черных кружев, кое, казалось, ненадежно поддерживается лишь ее выдающимися сосками. Черные кружева заканчивались ровно там, где начинались ее длинные превосходные ноги; если бы Иоанна не была натуральной блондинкой, можно было бы не угадать, где у этого творения подол. Мой взгляд восхищения неуловимо сменился таковым же нежности — мне вспомнилась предыдущая роль «крупного инвестора».

— Можно? — робко переспросила она.

— Не знаю, — ответил я, — но довольно-таки уверен, что я бы смог.

Она потрусила к спальне. По природе своей я не похотлив, но в зрелище прекрасной женщины, трусящей передо мной вверх по лестнице в подобном ночном облачении, есть такое, что будит во мне зверя. Сам не знаю почему.

— Чарли? — спросила она несколько мгновений спустя. — Чарли?

— Мм-гммм? — выдохнул я, поглощенный.

— Чарли, ты притворяешься, будто я — Лоретта?

— Ну разумеется, нет, — солгал я. — Я думаю о своем шестерке [62]в школе, если желаешь знать.

— Ты низок и порочен, — довольно пробормотала она.

— Чарли, — сказала она утром.

— Хрюк.

Твердой рукой извлекая мое лицо из ложбинки меж своих грудей, она повторила мое имя.

— Да, да, — капризно ответил я, — это по-прежнему я. Кого ты ожидала обнаружить? Онассиса? [63]

— Послушай, Чарли… нет, прекрати… ну хотя бы на минуточку. Мне нужно с тобой поговорить. Твое свидание с Лореттой вчера вечером было всего лишь вторым заданием, но ты не можешь не признать, что оказался нестойким, правда?

— Не могу восхититься твоим речевым оборотом, — сонно пробурчал я.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Итак, если ты действительно хочешь принести мне какую-то пользу… нет же, перестань, я не об этой стойкости… тебя надо натаскать.

— Чепуха. Я натаскан. Специалистами. На Войне.

— Да, я знаю. Твое досье из Военного министерства [64]у меня в ящике стола внизу — стоило мне двухсот фунтов. — (Тут я проснулся.) — Ты набрал хорошие очки в рукопашном бою без оружия, организации диверсий и расстрелах, но это было четверть века назад, правильно? А курса подрывных действий ты так и не прошел, верно?

— Забыл, — ответил я, имитируя сонливость, коей больше не ощущал.

— Вовсе нет. Тебя пытались втащить в эти пакости сразу после Войны, но ты легкомысленно ответил им что-то о плоскостопии и трусости.

— Про трусость было правдой.

— Так вот, дорогуша, с этого же вечера ты записан на курс в нашем личном Педагогическом колледже.

— И вовсе никуда я не записал — и что, в любом случае, ты имеешь в виду под этим «нашим»? Кто эти «наши»?

— Записан-записан, дорогуша. А «наши» в данном случае — это «мы», я и некоторые мои подружки. Я все тебе когда-нибудь скоро об этом расскажу. Тебе понравится в Колледже, Чарли.

— И вовсе ничего мне не понравится, потому что, черт побери, никуда я не пойду.

— Милый старенький домик у Лейтон-Баззард.

— Я сплю дальше.

— Ты уверен, солнышко? Насчет того, что спишь? Уверен я не был, как выяснилось, еще примерно восемь минут, лишь по прошествии которых и заснул, но прежде она выжала из меня медленное согласие. Среди прочего.

Поскольку я органически не приспособлен к произнесению ложных утверждении, должен признаться: женившись на Иоанне, я остро предвкушал великую борьбу за власть между нею и Джоком. Увы, Джок подпал под чары Иоанны и превратился ныне в обычную пешку, спешащую предупредить ее малейшие желанья. Пожелай я в свои холостяцкие дни завтрак в половине первого дня — а именно в этот час завтрак был заказан в тот день, — Джок призвал бы кэб и отослал бы меня в «Лайонз» на ближайшем углу. [65]Сегодня же единственным его замечанием, когда он вкатывал корнфлексы, копченую рыбу, почки и кеджери, [66]был благовоспитанный вопрос, когда мадам пожелает отыметь ланч.

— Зачем ты так диковато урчишь, Чарли? — спросила Иоанна. — Похоже на Большой Кошатник в Зоопарке!