В дурном обществе - Энн Грэнджер Страница 21

— И актриса! — добавила я, решив во что бы то ни стало напомнить Алби о себе. — Мы с вами познакомились на вокзале!

— Знаю ли я эту женщину? — задал себе Ганеш риторический вопрос. — Частный детектив и звезда сцены и экрана? Фран, которую знаю я, обычно сидит без работы, правда, иногда подрабатывает официанткой или пакует посылки…

— И моего друга вы, может быть, помните, — продолжала я, обращаясь в темноту. — Он тоже был на вокзале! — Обернувшись к Ганешу, я добавила: — Слово «друг» имеет множество самых разных значений!

Изнутри послышался хриплый кашель.

— Убирайтесь… — произнес дрожащий старческий голос. — У меня собака… большая… и у нее бешенство.

— Голос не похож на Алби, — шепнула я.

— Нет у него собаки, — заявил опытный Ганеш. — Иначе она бы сейчас уже кинулась на нас.

Я рискнула сделать еще шаг вперед. Глаза постепенно привыкали к полумраку, и я уже различала очертания здешнего обитателя, сжавшегося в клубок в дальнем углу, у самых дверей.

— У меня ничего нет! — продолжал дрожащий старческий голос; к прежнему амбре примешивался еще один отчетливый запах — запах страха. — Оставьте меня в покое! Неужели вы хотите меня обидеть?

— Конечно нет, клянусь! Пожалуйста, не бойтесь. Я хочу только поговорить… — начала я.

— Вы не вышвырнете меня отсюда? — захныкал мой собеседник. Боялся он уже меньше и был готов защищать свое место ночлега. — Дождь идет, опять у меня начнется бронхит! — Он сильно закашлялся, и мне показалось, что бронхит у него уже есть.

Не надо ему было здесь спать, да и никому из тех, с кем мы общались, не следовало ночевать на улице.

— Если вы болеете, — сказала я, — может, мы отведем вас в приют?

— Никуда я не пойду! — возмутился мой невидимый собеседник. — Вы что же, из этих, из добровольцев, что ли? Армия спасения или как вас там… Так вот, идите и бейте в свои дурацкие бубны где-нибудь еще! — От возмущения он снова сипло раскашлялся. Я быстро отступила, потому что вокруг летала слюна. Наконец приступ утих, и он, бурля, как остывающий вулкан, буркнул: — Раньше-то я зарабатывал, и неплохо…

— Я ищу, — громко сказала я, надеясь преодолеть завесу тумана, застилавшего его мозги, — Алкаша Алби Смита. Вы его знаете?

— Нет… — прохрипел он.

— Да ладно, бросьте, он вечно где-то здесь околачивается. Если вы тоже приходите сюда ночевать, вы наверняка с ним сталкивались. Я его друг. Хочу кое-что передать Алби. У меня к нему очень важное дело!

Ган, осторожно поднявшийся на крыльцо следом за мной, сунул мне в руку пару монет.

— Сколько тут? — прошептала я.

— Пара гиней. Давай спроси его. Если он ничего не знает, мы сразу уйдем, ясно? Боюсь, если мы пробудем здесь еще чуть-чуть, меня вырвет. И у него, наверное, штук десять заразных болезней!

— Кто тот парень? — прохрипел старик, снова пугаясь при виде Ганеша. — Если он из Армии спасения, почему он не в форме?

Я поспешно вытолкала Ганеша наружу.

— За ценные сведения об Алби я заплачу, идет? Если расскажете мне о нем, получите гинею, а то и две!

Куча в углу зашевелилась, и меня снова окутала волна вони. Я зажала нос рукой и отступила.

— Оставайтесь, где вы есть, и говорите, — поспешно продолжала я.

Откуда-то из кучи тряпок и полумрака высунулась рука ладонью кверху. Наверное, такие же руки у запеленатых мумий.

— Давай сюда две гинеи!

Я положила в усохшую ладонь монету в один фунт.

— Если что-то знаете, получите вторую.

Старик зажал монету в кулаке и снова скрылся в темноте.

— Бывает, — буркнул он, — попадаются шутники. Подают жетоны для игровых автоматов!

Я ждала, пока он убедится, что монета настоящая.

— Я уже неделю его не видел, а то и больше, — вдруг сказал мой собеседник. — Ну да, я его знаю. Мы с ним давно знакомы. Сегодня пришел сюда, думал, он здесь. Но его не было. Вот я и расположился его подождать. Потому что он обычно приходит сюда рано или поздно, понимаете? Здесь он ночует.

Это я знала и без него. Неделю… Интересно, насколько хорошо у старика с чувством времени.

— Когда вы видели Алби в последний раз, он ничего такого не говорил? Например, что видел, как при нем на улице, ночью случилось что-то необычное…

— Ничего здесь не случается, дорогуша. При церкви имеется приют для уличных женщин. Вот там то и дело что-то происходит. Да, не самое лучшее соседство!

Он, очевидно, имел в виду приют для женщин, которых бьют мужья. Мне показалось, что все разговоры так или иначе сводятся к этому месту.

— Алби не говорил, что видел что-то необычное возле приюта?

— Нет… нет, он ничего такого не замечал. Как и все мы. Чем меньше видишь, тем лучше спишь.

Но Алби кое-что увидел, и я боялась, что из-за этого он в самом деле попал в беду. Поняв, что больше ничего из старика не вытянешь, я отдала ему вторую монету.

— Спасибо, дорогуша, — сказал он и снова чихнул.

— Довольна? — спросил Ганеш, когда я спустилась к нему.

Разозлившись, я брякнула:

— Это не то слово!

Ганеш замолчал, и я добавила:

— Извини, ты понимаешь, что я имею в виду!

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — ответил он. — Но ты, Фран, тут ничего поделать не можешь.

Мы снова зашагали по улице. По сравнению с жуткой вонью на паперти мне показалось, что воздух в нашем квартале очень свежий и чистый… Интересно, почему крытую паперть не закроют от бездомных? Может быть, боятся, что ее взломают, и подсчитали, что дешевле позволять бродягам спать на паперти, чем допускать, чтобы они вламывались в саму церковь в поисках пристанища. Сейчас уже наступила ночь, но дождь, который добавлял свежести, ослаб. Свет уличных фонарей отражался в лужах и мокром асфальте. Ноги наши гулко ступали по тротуарной плитке. Мимо проехала одинокая машина, обдав тротуар брызгами из лужи. Как и сказал старик, здесь ничего не происходит. Район приличный, по ночам люди запирают двери и носу не высовывают из домов. Во всяком случае, пешком не ходят.

И все же на улице кто-то был. Ганеш тронул меня за локоть и показал вперед.

Из-за угла вывернула расхристанная фигура и зашлепала по лужам нам навстречу. На фигуре была шинель не по размеру, полы которой развевались и громко хлопали на ходу, как крылья у летучей мыши.

Я ахнула:

— Алби!

Тогда-то все и случилось.

Из-за того же угла выехала машина и с визгом затормозила рядом с одинокой фигурой. Из машины выпрыгнули двое. Один высокий, второй чуть ниже, оба в чем-то черном и в вязаных шапках, надвинутых на самые уши. Они схватили пешехода и поволокли его к машине. Жертва бурно протестовала; по голосу я узнала в нем Алби. Он извивался, лягался, пытаясь вырваться из рук похитителей, но его уже почти подтащили к открытой дверце. Через несколько секунд он бы скрылся в салоне машины.