Бассейн в гареме - Наталья Александрова Страница 21

Была обычная семья, в меру дружная, в меру обеспеченная.Никогда не слышали соседи из их квартиры скандалов. Года четыре назад Лениныродители развелись. Отец переехал, а Лена с матерью остались в этой квартире. Итоже все было тихо-мирно, никаких ссор и раздела имущества. Ленина мать если иимела подруг, то не в доме, с соседками не делилась своими женскими проблемами.Девочка у нее росла серьезная, хорошо училась, готовилась к поступлению куниверситет. Надежда вспомнила: в прошлом году Лена потеряла ключи от квартиры,а мать ее куда-то уезжала на два дня, и Лена жила у Марии Петровны – не бросатьже девчонку на улице. Вот тогда они с Надеждой и познакомились поближе,поболтали вечерком. Надежде девочка понравилась серьезностью ирассудительностью. И хотя видно было уже сейчас, что девочка хорошенькая, авырастет при надлежащем уходе из нее просто красавица, зоркие глаза МарииПетровны не могли заметить ничего предосудительного – бывали у нее друзья,мальчики, конечно, заходили, но все было прилично, никаких гулянок и топтаний вподъезде.

Но все же, неужели так легко украсть картину из Эрмитажа? Дазапросто, ответила Надежда самой себе. Там, как и везде у нас,бесхозяйственность и безответственность, все делается по инерции. Вот идождались, что уперли картину среди бела дня. И кто? Никакие непреступники-рецидивисты, не мафия, а дети. Вернее, один наглый и шустрыйнесовершеннолетний мерзавец.

Лена описывала уже, как Денис стал совершенно невменяем,когда услышал по телевизору, что картина, которую они, то есть он украл, стоитмиллион долларов.

– Вранье! – перебила Надежда. – У менязнакомый есть, он в Академии художеств раньше преподавал, так он говорит, чтокрасная цена той картине – тысяч пятьдесят, долларов, конечно.

– А зачем же они про миллион врали? – ахнула Лена.

– Кто их знает, – Надежда пожала плечами, –милиция разве в искусстве разбирается? Кто-то ляпнул, они и повторили. А может,еще какие-нибудь у них были причины… Только пятьдесят тысяч долларов для твоегоДениса тоже огромные деньги, так что он все равно бы завелся и глупостейнаделал.

– Да, начал трепаться как полный идиот, переговоры,видите ли, вел о продаже картины. Удивляюсь, как ему поверили те бандиты,впрочем, они такие же дураки, как он, – вздохнула Лена.

Она подробно рассказала о том, как в квартире Денисапобывала милиция.

– А они-то откуда узнали? – Надежда дажевсплеснула руками, отчего рыжий кот Бейсик, удобно устроившийся у нее наколенях, очнулся от сладкой дремы и с негодованием спрыгнул с колен хозяйки.

– Вот и я все думала, откуда милиция узнала, –заговорила Лена, – а потом сообразила, что это бармен им сообщил. Он… какэто, осведомитель. Вот подслушал, как те бандиты у Дениса про картинуспрашивали, и сообразил, чем дело пахнет. Он еще раньше за нами следил и всекосился, прислушивался… отвратный тип!

– Невероятно! – Надежда Николаевна одним махомотправила в рот следующую четвертинку пирожного. – Рассказывай, рассказывайдальше! Только ничего не пропускай.

И Лена долго пересказывала ей, как она общалась спредставителями милиции.

– Ну, девочка, ты просто гений! – восхитиласьНадежда. – Так ловко сумела с ними справиться. А что, действительно нельзядопрашивать несовершеннолетних после одиннадцати часов?

– Понятия не имею, – Лена пожала плечами, –но раз они поверили, значит, правда. А вы, Надежда Николаевна, мне верите?Верите, что я ничего не придумываю?

Надежда в задумчивости уставилась на оставшуюся половину пирожного,потом решительно встала, налила себе еще чая, быстро съела пирожное и отставилачашку.

– Верю! – твердо ответила она. – Во-первых,придумать такое невозможно, а ты всегда была девочкой серьезной, во-вторых, явчера вечером видела, как тебя подвезли на милицейской машине. И, кстати, оченьэтому удивилась. А теперь не удивляюсь. Но все же… больно гладко получается.Денис ловко эту картину украл, ты ловко спрятала ее в подвале. Хорошо бы на неепосмотреть… хотя если я возьму ее в руки, то немедленно стану соучастникомкражи. Но… велик соблазн, а человек слаб. – Она весело рассмеялась. –Да и не место картине в гнилом подвале.

– Да вы же главного не знаете! – Лена вскочила сместа, в свою очередь согнав с колен устроившегося поспать кота Бейсика, чем вызвалабурю недовольства – хозяйке Бейсик прощал такое недостойное поведение, апосторонним людям прощать не собирался. Негодующе фыркнув, кот удалился вкомнату плавным шагом, держа строго вертикально пушистый рыжий хвост.

– Что еще произошло? – встревожилась Надежда.

– Сегодня я пошла в тот подвал, и, представляете, онизаделали ту дырку! То есть раньше они стенку сломали, чтобы до трубы добраться,а теперь снова заштукатурили! И картина осталась там!

– Ты уверена, что ее никто не видел?

Уверена, ее из-за трубы не достать так просто, если незнаешь, не заметишь.

– Замуровали, значит, – резюмировала НадеждаНиколаевна. – Тебя там кто-нибудь видел?

– Да видели работяги, я им наврала, что котенкаищу, – отмахнулась Лена. – Они стали издеваться, страсти разныерассказывать, я от этого и в обморок упала.

– Слишком много на тебя в последнее времясвалилось, – согласилась Надежда, – вот нервы и не выдержали. Авообще-то ты зря туда ходила, бармен этот мог тебя заприметить.

– Зато теперь вопрос решился сам собой! Как говорится:нет картины – нет проблемы.

– Да… – задумчиво пробормотала Надежда, глядя на пустуютарелочку от пирожных. – Вот в этом, девочка, ты глубоко ошибаешься. Лежитона, эта картина, замурованная в стену, и, как говорили в старинных романах,ждет своего часа. Лет эдак через пять, а учитывая аварийное состояние нашейканализационной системы, и гораздо раньше, труба снова может прохудиться на томже месте. И картину найдут, если она не сгниет, конечно.

– Не сгниет, – мрачно проговорила Лена, – онав полиэтиленовом пакете.

И как только ее найдут, карусель вполне может завертетьсяснова – милиция начнет искать виноватых. Но вообще-то, если здраво рассуждать,то тебе нужно бояться не этого. Если даже картину найдут какие-нибудь работяги,то могут просто не обратить внимания, кинут куда-нибудь, во всяком случае, вмилицию сообщать не будут. Это сейчас каждый ребенок знает, какую из Эрмитажаукрали картину и что на ней изображено. А скоро все про это забудут – мало, чтоли, других новостей! Вон, говорят, квартплату скоро опять повысят.

– А чего же мне тогда бояться?

Не чего, а кого, – Надежда наставительно поднялапалец, – а бояться тебе надо твоего знакомого молодого человека Дениса,вернее, не его самого, а его длинного языка. И еще его скверного характера. Вотпридут к нему домой обманутые бандиты, изобьют посильнее прежнего ипроболтается он им о тебе и о картине. Или милиционеры допросят Дениса спристрастием. Тебя с ним не будет, он и расколется. Все расскажет, как было. Ауж с его слов и тебя, не дай Бог, прихватят. И как почувствуют они там вмилиции, что дело их правое, так за тебя возьмутся, что хочешь не хочешь, апризнаешься, что была с Денисом. Вот и все, можно дело передавать в суд.