Банда 1 - Виктор Пронин Страница 21

– Присаживайся, Андрюша, – сказал он. – Подкрепись после трудов праведных. Устал, небось? С самого утра все на ногах, на колесах, да и работа нервная, а? «Жигуленок» надо бы сегодня перекрасить, – продолжал Подгайцев. – Так что вы уж, ребята, поднатужтесь… Хватит в прохожих из обрезов палить, пора и за дело браться. А завтра с утра займитесь мотором. Особо уродоваться не надо, но чтоб следы работы были – хозяин придет, вонять начнет, жлобиться…

– А ты, Михей, чем будешь заниматься? – спросил Феклисов, еле ворочая языком – рот его был набит до отказа и слова ему давались с трудом.

– А я, Женя, буду смотреть, чтоб ты не отлынивал, чтоб не зря хлеб ел, не зря салом обжирался, чтоб не растолстел ты еще больше, хотя не представляю, как можно растолстеть больше. Аппетит у тебя, я смотрю, как у нас всех вместе взятых… Много пищи переводишь, Женя. С продуктами в стране плохо, а ты только про свою утробу думаешь… Жируешь. Нехорошо. Но уж коли проявил интерес, спрашиваешь, чем буду заниматься, скажу – на мне запчасти. Хочешь поменяться?

– Ни за что! – уже внятно произнес Феклисов, торопливо проглотив непрожеванное сало.

Подгайцев хотел было разлить по стаканам водку, но вдруг замер, прислушиваясь, поднял руку, требуя полной тишины. И действительно, среди шелеста листьев, журчания воды из незакрытого крана все услышали мотор приближающейся машины.

– Шеф, – сказал Подгайцев и молча обвел всех глазами. Но взгляд Андрея ему удалось как-то обойти, он проскочил место, где сидел Андрей, словно его там и не было. Махнач на секунду прикрыл глаза, как бы говоря: «Вот видишь, я предупреждал…»

Подгайцев встал и быстро подошел к воротам. Но еще до того, как успел распахнуть их, раздался гудок. Шеф проявлял нетерпение и полнейшее пренебрежение к Подгайцеву, поторапливая его, хотя и видел, что тот несется к воротам трусцой – более обычного ссутулившийся, спутанные, нечесаные волосы развевались на бегу, длинные руки уже за несколько метров тянулись к замку на воротах. А за ними стоял, посверкивая в лучах солнца, зеленый перламутровый «мерседес». Андрей уже знал, что шеф, он же Александр Заварзин, пригнал его в прошлом году из Германии, заплатив за машину пять тысяч марок. Вообще-то было бы куда разумнее продать сверкающую игрушку и купить на эти деньги три новых «жигуля», но у Заварзина были, видно, свои соображения.

Проволочные ворота неохотно распахнулись со ржавым скрежетом, и «мерседес» мягко и внушительно въехал во двор. Подгайцев бросился закрывать ворота, а едва накинув цепную петлю, снова метнулся к машине – хотел раскрыть дверцу, чтобы выпустить Заварзина, но опоздал. Тот сам вышел из-за руля – под два метра ростом, под сто килограммов веса, в светлом свободном костюме он производил впечатление весьма внушительное. Крупное лицо, светлые волосы, зачесанные назад, светлые кожанные туфли… По сравнению с мелковатыми, замызганными ребятами он казался человеком какой-то другой породы и, кажется, прекрасно это сознавал. Все невольно встали из-за стола и подошли, остановившись на почтительном расстоянии.

– Команда в сборе, Саша, – сказал Подгайцев. – Рады приветствовать нашего кормильца и поильца! Просим к столу. Там, правда, Жирный крепко поработал, но кое-что осталось и на твою долю.

Но Заварзин не был настроен шутить. Дверца машины мягко захлопнулась за его спиной, он приблизился к подчиненным, замершим на солнцепеке.

– Кто стрелял? – спросил негромко.

– Я, – ответил Андрей. – Как и договаривались… А что?

С неожиданной для его крупного тела легкостью Заварзин рванулся вперед и что есть силы ударил Андрея в лицо. Тот охнул и упал на залитую маслами землю. Но едва поднялся, прижимая ладонь к подбородку, Заварзин нанес еще один удар. И хотел было пнуть ногой, уже занес ногу, но его остановил Подгайцев.

– В чем дело, Саша! Остановись! Ты его убьешь! – Подгайцев повис на Заварзине.

– Он меня уже убил… Теперь моя очередь! Вставай, дерьмо! Вставай, кому говорю! – Андрей лежал на спине, не в силах подняться. Махнач и Феклисов помогли ему встать на ноги, усадили на скамейку отошли в сторону, опасаясь, как бы гнев Заварзина не обрушился и на них. – Слушай ты, подонок! – Заварзин навис над сидящим Андреем. – С тобой как договаривались? Ну?

Отвечай!

– Пужануть мужика договаривались… – Андрей сплюнул кровавую кашицу. – Что и сделали.

– Ты его убил, мудак!

– Как убил? – Андрей с ужасом посмотрел на Заварзина. – Он что… С перепугу,., того?

– Ты всадил в него картечь!

– Не может быть… Я холостыми…

– Ты всадил в него кабанью картечь, дерьма мешок! Вся милиция города на ногах!

– Ребята… Я сам заряжал. Даже прокладки сделал помягче, чтобы нечаянно его не повредить… А картечи у меня и не было никогда…

Заварзин снова размахнулся, но на удар у него уже не хватило ни злости, ни сил. Пошатываясь, он обошел вокруг стола, сел. Некоторое время молчал, уставившись в пространство, потом как бы очнулся, налил стакан водки, выпил и опять замер. Все стояли рядом, не решаясь присесть. Только Подгайцев опустился на лавку рядом с Заварзиным, легонько похлопал его по спине. Ничего, дескать, Саша, что-нибудь придумаем.

– Что делать будем? – Заварзин поднял голову, как-то затуманенно оглянулся, посмотрел на каждого, задержался взглядом на Андрее. – Вы хотя бы представляете, в какую историю влипли? Мы все замочены. Этот идиот стрелял, Вовчик вел мотоцикл, вы дожидались в грузовике, а я… Выходит, что я организатор, – он горько усмехнулся. – А неплохо все начиналось. – Заварзин окинул взглядом гараж. – Мы замочены, ребята. Идет следствие, создана оперативная группа, эксперты шастают по переулку, вынюхивают каждую травинку… И они вынюхают то, что им нужно, можете не сомневаться.

– Он умер? – негромко спросил Андрей.

– Умер? – Заварзин зло расхохотался. – Вогнать в человека два заряда рубленого свинца, ты хоть представляешь, что это такое? У него разворочена грудь, сердце перемешано с печенкой, из ребер сделано крошево!, И после этого спрашиваешь, не умер ли он?

– Я стрелял холостыми, – повторил Андрей. – Картечи там не было. Я сам сделал прокладки, сам вкладывал патроны в стволы…

– Ты все перепутал, мальчик… Сижу у себя дома, вдруг звонят… Так и так, убийство в центре города…

Двое на мотоцикле, обрез и так далее. Неужели, думаю, мои ребята уделались… Точно.

Андрей поднялся и пошел к крану. Плеснул в лицо холодной водой, прополоскал рот, наклонившись, подставил голову под струю. Тяжесть и дурнота после заваровских ударов понемногу проходила. Он с облегчением убедился, что зубы, вроде, остались на месте – Андрей почему-то больше всего опасался, что останется без зубов. Нет, кроме припухшей рассеченной губы, других повреждений не было.

– Где обрез? – донеслись до него слова Заварзина. Андрей думал было, что обращаются к нему, но ответил Подгайцев, успокоительно ответил, избавляя его от необходимости разговаривать.