Сомнения Мегрэ - Жорж Сименон Страница 21

— То есть?

— Убедила меня, что любит. Несколько лет я думал только о нашей семье, о том, что называл нашим гнездышком, о нашем будущем. Она казалась мне холодной, но я утешался мыслями, что женщины, которые таковыми не кажутся, просто притворяются. Я знал, что она скуповата, даже жадна, но убеждал себя, что таковы все женщины.

— Вы были несчастны?

— У меня была работа. Она над ней смеялась, называла меня маньяком, стыдилась, как я теперь знаю, что вышла за человека, занимающегося детскими игрушками. Она нашла себе получше.

Мегрэ догадывался, что последует за этой фразой.

— Что вы хотите сказать?

— Она познакомилась с мужчиной, который некоторое время работал в магазине, с неким Морисом Швобом. Не знаю, любит ли она его. Возможно, любит. Как бы то ни было, он позволил ей сделать еще один шаг наверх, и шаг большой. Он женился на бывшей актрисе, долгое время жившей на содержании и накопившей много денег…

— По этой причине ваша жена и не подала на развод, чтобы затем выйти за Швоба?

— Полагаю, да. Как бы то ни было, они вместе открыли магазин на деньги старухи.

— Вы считаете, они любовники?

— Я это знаю.

— Вы за ними следили?

— Любопытство свойственно мне не меньше, чем другим.

— Но и вы, вы тоже не подали на развод?

Мартон не ответил. Казалось, они зашли в тупик.

— Это положение уже существовало к моменту приезда вашей свояченицы?

— Возможно, но мои глаза еще не открылись.

— Вы мне сказали, что поняли, уже когда ваша свояченица жила с вами на авеню Шатийон. Что вы поняли?

— Что существуют женщины другого типа, такие, о которых я всегда мечтал.

— Вы ее любите?

— Да.

— Она ваша любовница?

— Нет.

— Как бы то ни было, вы порой встречаетесь с ней тайком от вашей жены?

— Вы и это знаете?

— Я знаю, что есть такой маленький ресторанчик, который называется «Нормандская дыра».

— Это правда. Дженни часто приходит туда в мой обеденный перерыв. А моя жена почти всегда сопровождает Швоба в более шикарные заведения. Она уже не принадлежит к нашему миру, понимаете? — Последнее слово часто появлялось в речи Мартона, словно тот боялся, что Мегрэ упустит нить их разговора. — Понимаете?

— Ваша свояченица вас тоже любит?

— Думаю, начинает.

— Только начинает?

— Она по-настоящему любила мужа. Это была счастливая чета. Жили в Нью-Джерси, недалеко от Нью-Йорка, в красивом загородном доме. Эдгар погиб в результате несчастного случая, а Дженни попыталась покончить с собой. Однажды вечером она открыла газ… Ее едва успели спасти. Тогда, не зная, что делать, она вернулась в Европу, и мы ее приняли. Она еще носит траур. Никак не привыкнет носить одежду не черного цвета. Жизель над ней насмехается, советует бывать в обществе, веселиться, чтобы развеяться. А я, наоборот, стараюсь постепенно вернуть ей вкус к жизни…

— И вам удается?

Мартон покраснел, как подросток.

— Думаю, да. Теперь вы понимаете, почему мы с ней не любовники? Я люблю ее и уважаю. Не хотел бы ради эгоистического удовлетворения…

Интересно, стенографирует это Лапуэнт или нет? Если бы протокол допроса был официальным, Мегрэ, очевидно, выставил бы себя на посмешище.

— Дженни знает, что ее сестра желает вашей смерти?

— Я с ней об этом не говорил.

— Она в курсе вашего разлада?

— Она живет с нами. Заметьте, мы с женой никогда не ссоримся. Внешне ведем обычную супружескую жизнь.

Жизель слишком умна, чтобы провоцировать скандалы.

К тому же есть десять миллионов, которые позволили бы ей стать полноправной совладелицей магазина на улице Сент-Оноре и равноправным партнером Мориса Швоба, именующего себя Харрисом.

— Что за десять миллионов?

— Страховка.

— Когда вы заключили договор о страховании? До приезда свояченицы или после?

— Примерно четыре года назад. Жизель уже работала вместе со Швобом. К нам, как бы случайно, зашел страховой агент, но потом я понял, что его пригласила моя жена. Вы знаете, как это бывает. «Никогда не знаешь, когда умрешь, — сказал он. — А это подспорье для того супруга, кто переживет другого…»

Мартон впервые засмеялся. Смех был тихим и неприятным.

— Я еще ничего не знал. Короче, мы подписали полис на десять миллионов.

— Вы сказали «мы»?

— Да, поскольку страховка взаимная. Они называют такую «двухголовой».

— Иными словами, в случае смерти жены вы тоже получите десять миллионов?

— Конечно.

— То есть вы настолько же заинтересованы в ее смерти, как и она в вашей?

— Я этого не скрываю.

— И вы друг друга ненавидите?

— Она меня ненавидит.

— А вы ее?

— Не испытываю к ней ненависти. Просто предпринимаю предосторожности.

— Но вы любите вашу свояченицу?

— Я и этого не скрываю.

— А ваша жена — любовница Швоба-Харриса?

— Это факт.

— Вы хотите сказать мне еще что-нибудь?

— Не знаю. Я ответил на ваши вопросы. Готов завтра утром явиться на освидетельствование, о котором вы говорили. К которому часу мне прийти?

— Между десятью и полуднем. Как вам удобнее?

— Это надолго?

— Примерно как у доктора Стейнера.

— Значит, час. Давайте в одиннадцать, если вам это подходит. Так мне не придется возвращаться в магазин.

Мартон неуверенно поднялся, видимо ожидая новых вопросов. Пока он надевал пальто, Мегрэ прошептал:

— Свояченица ждет вас на набережной.

Мартон замер, вдев руку в рукав лишь наполовину.

— Что?!

— Вас это удивляет? Она не знала о вашем визите сюда?

Он замешкался с ответом на какую-то секунду, но это не ускользнуло от Мегрэ.

— Конечно.

На этот раз он очевидно врал. Он вдруг заторопился уйти. Он уже не был так уверен в себе.

— До завтра… — пробормотал он.

И поскольку машинально начал протягивать руку для прощанья, был вынужден довести движение до конца.

Мегрэ ответил на рукопожатие и посмотрел, как посетитель уходит в сторону лестницы. Он закрыл за Мартоном дверь и какое-то время стоял неподвижно, глубоко дыша.