Москва не принимает - Наталья Андреева Страница 21

– Откуда? – только спросил Леонидов.

– Па, ну я же взрослый, – пожал плечами Сережа. – Мама велела позаботиться о том, чтобы мы не умерли с голоду. Вот я и позаботился. – Сын кивнул на свертки, лежащие рядом с ним на незанятом стуле.

Леонидов молча свалил туда и свою добычу и протянул дочери стаканчик колы:

– Попей.

– Па, меня от этой колы уже тошнит, – заныла та. – Хочу молочка.

– Где ж я тебе возьму молочка, дочка? – Он начал оглядываться по сторонам. Потом сообразил: – Хочешь кофе с молоком? Папа сейчас принесет!

– Молочка, дочка, принесет мама, – раздался за спиной ехидный голос жены.

Он обернулся и увидел ее с телефоном в руке.

– Полдень, – озабоченно посмотрела на часы Саша. – Наш рейс задержали уже на два часа. Нам положены бесплатные прохладительные напитки!

– Ма, я хочу молока, – заныла Ксюша.

– Молоко будет потом.

– Александра, можно вас? – к ним протиснулась энергичная дама с ноутом в руке. – Я все уточнила. Согласно принятому закону, в случае если рейс задержали из-за плохих метеоусловий, нам положено следующее. Во-первых, комната матери и ребенка всем, кто с детьми до семи лет.

– За такое короткое время они вам ее вряд ли родят, – ехидно сказал Алексей. – Насколько я понял, здесь ничего подобного нет.

– Не перебивай, – одернула его жена. – По приезде в Москву мы напишем претензию и, если надо, подадим в суд!

– На кого? На итальянцев?

– На авиакомпанию!

– А при чем тут она?

– В конце концов, не это главное, – вернулась к списку энергичная дама. – В случае четырехчасовой задержки рейса нам положено горячее питание. И потом каждые шесть часов нас должны бесплатно кормить. Если задержка больше шести часов, то полагается бесплатная гостиница.

– Я сейчас буду звонить, – кивнула Саша.

– Желаю удачи, – хмыкнул Алексей.

– А ты не стой столбом! – накинулась на него жена. – Иди к тому начальнику и все узнай!

– К какому начальнику? – вытаращил глаза Алексей.

– К этому… Как его? Манукову! Спроси, не вылетел ли из Москвы наш самолет? И вообще все, что можно, узнать – выясни!

– Я и сам могу позвонить в Москву.

– Да какие у тебя связи? – поморщилась жена. – Даром что полицейский!

– Ваш муж – полицейский? – удивилась дама с ноутом.

– Не похоже, да? Тем не менее.

– Я бы подумала, что он директор школы, – слегка польстила Леонидову дама.

– Это я завуч, – тяжело вздохнула Саша. – А он – еще один мой ребенок. Большой, но не очень сообразительный.

«Славу богу, не сказала дурак, – надулся Леонидов. – А я еще хотел перед ней извиниться! Ну почему она меня все время унижает при посторонних?»

– Хорошо, дорогая, я сделаю все, как ты скажешь, – покорно сказал он и побрел к столику, за которым сидел Мануков.

– Пришел все-таки, – довольно хмыкнул тот. – Ну, садись.

Алексей отметил, что Геннадий Михайлович уже основательно набрался. Не сказать, что лыка не вяжет, но контроль над собой потерял. Сейчас начнет изливать душу. Алексей понял, что момент подходящий настал.

– Налейте-ка и мне коньячку, – попросил он, садясь. – Если, конечно, не жалко.

– Для хорошего человека мне ничего не жалко, – обрадовался Мануков. Видать, он скучал и не прочь был выпить в хорошей компании, а заодно и поговорить.

– Только чуть-чуть. Все! Стоп! – остановил его Алексей.

– Слаб ты на выпивку, мент, – усмехнулся Мануков. – А говорят, вы там, в органах, не просыхаете.

– Пить и я умею, – заявил Алексей. – Но надо знать место и время. Я не хочу, чтобы меня, как бревно, заносили в самолет. Здесь и так достаточно будет бесчувственных поленьев, – кивнул он на соседние столики.

И впрямь, узнав, что самолет из Москвы так и не вылетел, соотечественники устроились с комфортом. Сдвинули несколько клетчатых столиков и заставили их бутылками со спиртным и тарелками с нехитрой закуской. Сотрудники аэропорта им не препятствовали. Пусть уж лучше эти русские пьют, чем разнесут аэропорт, требуя горячего питания и гостиницы. Итальянцы еще не знали, что, напившись, русские все равно начнут разносить аэропорт. Столик Манукова был чем-то вроде штаба. Сюда то и дело подходили с вопросами:

– Ну, как? Информация из Москвы есть? Что там с нашим самолетом?

– Пока без изменений. Но работа идет, – важно отвечал Мануков.

«Момент подходящий», – вновь подумал Алексей и поднял свой стакан. – За здоровье! – Это была так называемая подводка к заветному.

– Хороший тост! – похвалил Мануков. Они выпили.

– А в самом деле, Геннадий Михайлович, сердечко не пошаливает? – подмигнул Алексей.

– Э, нет, сыщик, – рассмеялся тот. – Мотор у меня в порядке. Ты не гляди, что я пузо отрастил, – Мануков похлопал себя по объемному животу. – В Москве-то я регулярно хожу в боулинг-клуб. Да и в теннис играю.

– В какой? В настольный? – подколол Алексей.

– Зачем? – усмехнулся Мануков. – В большой. Так что со здоровьем у меня все в порядке. Я вообще никаких таблеток не пью.

– А ваша жена? Говорят, у нее желудок был слабый?

– Кто говорит? – удивился Мануков.

– Да тут ко мне одна дама прицепилась, – с притворной досадой сказал Алексей. – Врач. Принялась мне вдруг рассказывать, как пыталась выходить вашу жену, когда та отравилась. Извините, что затрагиваю неприятную для вас тему.

– У Люси и в самом деле были проблемы с желудком, – нахмурился Мануков. – Но она с собой возила таблетки, вот я поначалу и не забеспокоился. Подумал, что она, как обычно, выпьет пару своих пилюль, и все пройдет. И она так сказала. «Не вызывай, Гена, «Скорую», завтра со мной все будет в порядке». Поймите, нам не хотелось под конец отдыха загреметь в больницу. Люся прекрасно знала, что в понедельник мне на службу и что именно она нас кормит. И, черт возьми, неплохо кормит! – усмехнулся он. – У нее к тому же виза заканчивалась. Вы понимаете, сколько у нас возникло бы проблем?

– А так нет человека – и нет проблемы?

– Не смешно, – нахмурился Мануков.

– Извините. Значит, сердечников среди вас не было?

– Упаси бог, – замахал руками Геннадий Михайлович. – Даже в доме таких таблеток не держали!

«Значит, не он, – подумал Алексей. – Неужели кто-то из Катыковых?»

– Похоже, наш рейс задерживается еще на четыре часа как минимум, – посмотрел он на висящие напротив на стене часы.

– Скажи лучше, на пять, – усмехнулся Мануков. – Эх! Давай еще, что ли, вмажем?