Никогда не разговаривай с чужими - Рут Ренделл Страница 21

Собираясь жениться, Джон приобрел только одну новую вещь — кровать. Всю свою жизнь до настоящего времени он занимал самую маленькую комнату в доме и односпальную кровать в три фута шириной. Его родители спали в большой передней спальне, Черри — в боковой, но тоже достаточно большой. Когда сестра умерла, точнее, через несколько месяцев после ее смерти, он мог бы занять ее комнату, но не сделал этого ни тогда, ни потом. Больше никто и никогда не спал в этой комнате, ставшей своего рода местом поклонения. Джон подозревал, что мать иногда заходила туда и сидела в одиночестве. Колин как-то предложил найти квартиранта, ведь люди всегда ищут комнату, но идея показалась Джону безумной, почти святотатством.

Дженифер и он могли бы, конечно, пользоваться спальней родителей, но спать в их постели? Нет, это уж слишком. Он и Черри родились в ней и, без сомнения, зачаты были там же. Нет, его невеста и он не могли спать на этой кровати.

Не посоветовавшись с Дженифер, он пошел и купил большую двухспальную кровать. Кровать, которую продавец назвал королевской из-за ее размера. Теперь, когда он лежал на ней один, она казалась чудовищной.

Джон убеждал себя, что слишком уважает Дженифер, чтобы затащить ее в постель до свадьбы. Но в глубине души, если уж до конца быть честным, он сознавал, что, кроме уважения, было еще кое-что, действительно имевшее значение, а именно страх. Ему было тридцать семь лет, но он никогда не занимался любовью ни с одной женщиной, он — девственник.

И это было не так уж необычно. Джон не удивился бы, узнав, что и Колин был девственником тогда и, похоже, остался им до сих пор. Удивительно другое. Если у тебя не было девчонки в шестнадцать-семнадцать лет, решиться на такое позже уже гораздо сложнее, по крайней мере, пока не обручишься или женишься. К тому же и случая подходящего не было, как впрочем, и места, поскольку жил с родителями. Скажем, встретил бы он девушку, и они захотели бы переспать. Но если она тоже жила с родителями, что им тогда делать? Машины у него не было, снять комнату в отеле он не мог себе позволить, а заниматься любовью где-нибудь под кустиком — это тоже не для него. К тому же такие девушки ему и не встречались. Со смертью Черри нормальная счастливая жизнь покинула дом. Горе сломило их, они замкнулись, и, хоть оставались под одной крышей, каждый переживал случившееся в своем углу.

Джон признался себе, что страшится даже попытки заняться любовью с женщиной. Как это делать? С чего начать? Как понять, правильно ли ты делаешь? Он не мог представить первого движения. Хорошо, поцелуй он, допустим, представляет. К этому времени он уже целовал Дженифер много раз. Но как сделать следующий шаг? И что это должно быть? Книги подсказывали — грудь. Но дотронуться до ее груди не хватало духа. Это казалось насилием. Как можно держать грудь девушки, чувствовать ее? Но, по правде говоря, она ведь уже не девственница, он знал это. Она жила с Питером Мораном. Она должна знать, что ей действительно надо и что для этого делал ее любовник…

Когда новую кровать доставили, он вынес из спальни родителей старую и поставил ее в комнату Черри рядом с односпальным диванчиком сестры. Черри была невинной, скромной, чистой девушкой. Он думал, что непривлекательность удерживает сестру от соблазна, пока не увидел ее с Марком Симмсом и не заметил, как тот смотрел на нее. Со страстью, с желанием. И тогда он понял, что Черри чиста по натуре или сознательно держит себя так. Однажды она сказала матери, что планируют с Марком скопить денег и никуда не поедут на медовый месяц. Поездка за границу может и подождать, пока у них не будет собственного дома. А мама ответила, что они могут опоздать с медовым месяцем, она имела в виду, что к тому времени могут появиться дети. Но Черри ничего не поняла и спросила, почему они опоздают. Мама попыталась объяснить, и Черри, казалось, совершенно растерялась, она выглядела смущенной, даже обиженной. Она отказалась слушать мать, хотя та, как думал Джон, говорила очень правильно. К примеру, что дети обязательно появятся, если она не будет предохраняться. Джон предпочел удалиться из комнаты. И не потому, что сам был несколько смущен таким разговором. Ему показалось, что присутствие мужчины, пусть даже брата, оскорбляет ее скромность. Но вот что показалось ему странным, во время разговора он почувствовал скрытое раздражение Черри и даже какую-то насмешку в ее поведении.

Возможно, что-то особенное было в их семье, в каждом из них, что отпугивало от секса. Дженифер была так с ним мила, так добра. Она, вероятно, поняла, что есть какая-то проблема, недостаток, и была заботливой и терпеливой, когда они наконец были вместе… Лучше выбросить эти мысли из головы или, как говорят, положить в долгий ящик, пока они окончательно не свели с ума. Хватит об этом! Он перевернулся на спину в такой огромной, королевского размера, но одинокой кровати, стремясь заснуть и увидеть сон, где бы он был счастлив и полон надежд.

Вероятно, было бы здорово на самом деле, если б она вернулась с ним сюда в субботу вечером. Тех страхов благодаря ей больше нет. С ней он научился бы всему. При этой мысли его пенис, болтавшийся внутри пижамной штанины, потвердел. И не в первый раз Джон подумал: «Господи, или кто там еще! Почему это делают таким образом, таким неудобным, приводящим в смущение способом? Почему нельзя губами, руками или даже мыслями? Как цветы или рыбы?» Не так давно, примерно пару месяцев назад, он наблюдал, как рыбы производят потомство. Рыбы-самцы просто выпускают сперматозоидов в воду, в которой плавают самки. Пытаясь, как эксперимент, вырастить дыни в Центре садоводства, он опылял женские цветы просто кондитерской кисточкой — чисто, гигиенично, даже утонченно.

Джон отлично понимал, каким закрепощенным он был. Ему страстно хотелось достигнуть совершенства для идеального мира, в котором не будет ни стыда, ни страха, ни боли. И он был уверен, что найти такой мир он сможет только с Дженифер.

Джон взял в руку пенис, и, будто противясь тому, что должно произойти, тот обмяк от его прикосновения. Зарывшись лицом в подушку и скрестив руки на груди, Джон почувствовал себя ребенком, ожидающим свою маму, которая должна войти, чтобы пожелать спокойной ночи.